Весь Дэвид Болдаччи в одном томе
Шрифт:
— Да, и это тоже было!
Они со смехом сели в машину.
Кейт изучила пятно более внимательно, окинула взглядом салон. Прошлое накатило на нее большими, тяжелыми волнами. Она оглянулась на заднее сиденье. Брови у нее взметнулись вверх. Если б только это место могло говорить! Обернувшись, Кейт увидела, что Джек смотрит на нее, и поймала себя на том, что залилась краской.
Они въехали в редкий поток машин и направились на восток. Кейт нервничала, но при этом не чувствовала себя неуютно, словно все это происходило четыре года назад и они с Джеком просто запрыгнули в машину, чтобы
Джек одним глазом следил за дорогой, другим наблюдал за Кейт. Эта встреча не была случайной. Кейт бегала по Променаду — точнее, одним и тем же маршрутом — с тех самых пор, как они перебрались в Вашингтон и поселились в маленьком доме без лифта неподалеку от Восточного рынка.
Сегодня утром Джек проснулся в таком отчаянии, какое не испытывал с тех пор, как Кейт четыре года назад ушла от него, когда до него где-то через неделю вдруг дошло, что она больше не вернется. И вот сейчас, когда впереди маячила свадьба, Грэм решил, что ему просто необходимо повидаться с Кейт. Он не мог, не хотел дать этому огоньку погаснуть — по крайней мере пока что. Весьма вероятно, из них двоих он один чувствовал, что сохранилась хоть какая-то искорка. И пусть у него не хватило мужества оставить ей сообщение на автоответчике; он решил, что, если так пожелает судьба, они с Кейт встретятся на Променаде, среди толп туристов и местных жителей. На том он и остановился.
До того как они с Кейт столкнулись, Джек бегал больше часа, всматриваясь в толпу, ища лицо с фотографии в рамке. Он заметил Кейт за пять минут до их столь резкой встречи. Если б частота его пульса уже не удвоилась вследствие физической нагрузки, это произошло бы в то самое мгновение, когда он увидел ее, бегущую легко и свободно. Джек не собирался причинять Кейт физическую травму; однако именно из-за растянутых связок голеностопа она сейчас сидела в его машине, именно поэтому он вез ее домой.
Забрав волосы назад, Кейт сделала хвостик с помощью резинки, которая была у нее на руке.
— Ну как твоя работа?
— Нормально. — У него не было никакого желания говорить о работе. — Как твой старик?
— Тебе это знать лучше, чем мне. — Кейт не хотела говорить о своем отце.
— Я не видел его с тех пор, как…
— Тебе повезло.
Она погрузилась в молчание.
Джек покачал головой, дивясь на себя: ну как у него хватило ума завести разговор о Лютере! Да, он надеялся на то, что за эти годы отец и дочь восстановят отношения… Очевидно, этого не произошло.
— Я слышал о тебе в прокуратуре потрясающие вещи.
— Точно.
— Я серьезно.
— С каких это пор?
— Все рано или поздно взрослеют, Кейт.
— Только не Джек Грэм. Пожалуйста, господи, не надо!
Свернув на Конститьюшн-авеню, Джек направился к вокзалу Юнион. И спохватился. Он знал, куда ехать, но не хотел делиться этим с Кейт.
— Кейт, я тут заплутал. Куда дальше?
— Извини. Вокруг Капитолия, по Мэриленд и налево на Третью улицу.
—
— При моей зарплате очень даже нравится. Дай-ка я сама догадаюсь… Ты, наверное, живешь в Джорджтауне, правильно? В одном из тех больших федеральных особняков с комнатой для прислуги, так?
Грэм пожал плечами.
— Я никуда не переезжал. Живу там же.
Кейт удивленно уставилась на него.
— Джек, что ты делаешь со всеми своими деньгами?
— Я покупаю все, что хочу; просто желания у меня скромные. — Он посмотрел ей в глаза. — Слушай, как насчет стаканчика сливочного мороженого с карамелью?
— В этом городе такой больше не купишь, я уже пыталась.
Усмехнувшись, Джек развернулся под сердитые сигналы других водителей и помчался в обратную сторону.
— Похоже, ваша честь, вы старались не слишком усердно.
Полчаса спустя Джек свернул к стоянке перед домом Кейт. Обойдя вокруг машины, он помог ей выйти. Лодыжка распухла еще больше. От рожка сливочного мороженого почти ничего не осталось.
— Я помогу тебе подняться наверх.
— Ты и так потратил на меня уже много времени.
— Это я повредил тебе лодыжку. Помоги мне хотя бы частично искупить свою вину.
— Джек, не надо.
Грэм узнал этот тон даже по прошествии четырех лет. Виновато улыбнувшись, он отступил назад. Кейт стала медленно подниматься по лестнице. Джек уже садился в машину, когда она обернулась.
— Джек!
Он поднял взгляд.
— Спасибо за мороженое.
Она скрылась в подъезде.
Отъезжая от дома, Грэм не увидел мужчину, стоящего в рощице у въезда на стоянку.
Выйдя из тени деревьев, Лютер посмотрел на здание.
За два дня его внешность разительно изменилась. К счастью, борода у него отрастала быстро. Волосы были коротко подстрижены, а то, что осталось, накрыла шляпа. Черные очки скрывали его проницательные глаза, а поджарое тело спряталось под мешковатым пальто.
Лютер надеялся перед отъездом еще раз увидеть дочь. Он был потрясен, увидев Джека; но, впрочем, это было к лучшему. Парень ему всегда нравился.
Он плотнее укутался в пальто. Ветер усиливался, погода стояла холоднее, чем бывает обыкновенно в Вашингтоне в это время года. Лютер посмотрел на окно квартиры дочери.
Квартира номер четырнадцать. Уитни хорошо ее знал; он даже несколько раз бывал в ней (разумеется, без ведома дочери). Для него стандартный замок во входной двери был детской игрушкой; кому-нибудь потребовалось бы больше времени, чтобы отпереть его ключом. Лютер садился в кресло в гостиной и смотрел на сотни разных предметов, каждый из которых нес в себе годы воспоминаний, иногда хороших, но по большей части разочаровавших его.
Иногда Лютер просто закрывал глаза и изучал все запахи, присутствующие в воздухе. Он знал, какими духами пользуется Кейт, — неброскими, и совсем чуть-чуть. Мебель была громоздкая, прочная и порядочно изношенная. В холодильнике, как правило, царила пустота. Лютер морщился при виде содержимого шкафчиков, скудного и нездорового. Кейт содержала все аккуратно, но не в образцовом порядке; квартира выглядела жилой, какой и должна была выглядеть.