Весь Дэвид Болдаччи в одном томе
Шрифт:
— Попробуй Ван Бюрен. Это не столь распространенная фамилия, — сказала Вэнс.
Джули ввела данные.
— Более распространенная, чем можно подумать, — сказала она. — Мне понадобится какое-то время, чтобы разобраться.
— Времени у нас нет, — сказал Роби. — Надо спешить.
Машина стояла в сарае, уже заправленная топливом, которое Роби держал в бункере под сараем. Он показал Вэнс оружие на заднем сиденье. Она дотронулась до МР-5, посмотрела на крупнокалиберную снайперскую винтовку
Роби достал три бронежилета. Один надел на Джули.
— Тяжелый, — сказала она.
— Но это лучше, чем получить пулю, — ответила Вэнс.
Они сели в машину, Роби завел двигатель и, закрыв за собой ворота сарая, выехал на дорогу.
Улочка была тихая, утопавшая в зелени, со скромных размеров домами. Роби сбросил скорость. Вэнс первая увидела нужный дом.
— Третий справа, — сказала она. — Там фургончик на подъездной дороге. Значит, дома кто-то есть.
Роби запарковался на тротуаре и огляделся.
— Здесь выходим, — сказал он.
— Понятно, — ответила Вэнс. — Я пойду. Вы меня прикроете.
Роби и Джули смотрели, как Вэнс подошла к двери и позвонила в колокольчик. Дверь открылась, на пороге показалась женщина. Вэнс показала удостоверение, они с минуту поговорили, и Вэнс быстрым шагом вернулась в машину.
— Габриэль Сигель работает в филиале банка «Сантраст» в десяти минутах езды отсюда. Я взяла у его жены адрес. Вероятно, она ему сейчас звонит. Поехали.
Они доехали до филиала быстрее, чем за десять минут. Роби спросил, можно ли видеть Габриэля Сигеля, и его провели в кабинет со стеклянными стенами площадью примерно десять квадратных футов.
Сигель, тучный и бледный, ростом примерно пять футов восемь дюймов, поднялся из-за стола:
— В чем дело?
Очевидно, жена ему позвонила.
— Во время войны в Заливе вы командовали отделением.
— Да, и что?
— Меня интересуют люди, с которыми вы служили.
— И все-таки в чем дело?
— Вопрос национальной безопасности. Мы расследуем взрыв автобуса и обстрел ресторана на Капитолийском холме, вызвавший много человеческих жертв.
Сигель побледнел:
— Господи! И в этом замешан кто-то из моего отделения? Не могу поверить.
— С кем из этих людей вы продолжаете общаться?
Сигель негромко сказал:
— Дуг Биддл, Фред Альварес, Билл Томпсон и Рики Джонс мертвы. Уже давно. Фред погиб в автомобильной катастрофе, Билли выстрелил себе в рот, Дуг и Рики умерли от рака.
— А со старыми друзьями, которые живут здесь неподалеку, вы общаетесь?
— Несколько раз виделся с Лео Брумом. Лет десять назад. На Ближнем Востоке я ближе всех был с Кертисом Гетти, но его я после возвращения не видел ни разу.
— А еще? Рик Уинд?
— Я читал, что его убили. Вы поэтому ко мне пришли?
— Вы поддерживали отношения с Уиндом?
— Много лет уже не поддерживал.
— А с Джеромом Кассиди?
— Нет. Ничего о нем не слышал с тех пор, как мы ушли из армии.
— А с Элизабет Ван Бюрен? Ее девичья фамилия…
— Элизабет Клэр, я знаю. Лиззи была куда лучшим солдатом, чем я, вот что я вам скажу.
— Но она уже не в армии, — сказал Роби.
— Ну, этому есть причина, — сказал Сигель. — У нее рак. Началось все с груди, потом пошло дальше. Она при смерти. Лежит в хосписе в Гейнсвилле.
— Вы ее навещали?
— Еще месяц назад навещал регулярно. Она была то в сознании, то без сознания. И все чаще без. На морфии. А сейчас я даже не знаю, жива ли она еще. Нехорошо, конечно, но очень уж тяжело было видеть ее такой.
— Как называется место, где она лежала?
— Центральный хоспис. Ехать по Двадцать девятому шоссе. Я вам скажу, всю эту ерунду мы привезли оттуда. Обедненный уран, ядовитые коктейли при взрыве каждого артиллерийского снаряда. И мы во всем этом по уши.
— Спасибо, вы очень помогли мне. — Роби протянул Сигелю свою визитку. — Если вспомните еще что-нибудь, позвоните мне.
Через двадцать минут они въезжали на парковку хосписа. Роби остановил машину и посмотрел на Вэнс:
— Вы пойдете или я?
— Я хочу пойти, — сказала Джули. — Может быть, она знает что-нибудь о моем папе.
— Возможно, она уже не в состоянии говорить, — заметила Вэнс.
— Зачем же мы тогда сюда приехали? — спросила Джули.
Роби сказал, обращаясь к Вэнс:
— Я возьму ее с собой. А вы ждите.
Хоспис представлял собой двухэтажное кирпичное здание со множеством окон, в нем царила приветливая, доброжелательная атмосфера. Было непохоже, что сюда людей привозят умирать.
Роби предъявил удостоверение, и их проводили в палату Элизабет Ван Бюрен. На подоконнике стояли цветы, из окна лился солнечный свет. У постели Ван Бюрен дежурила сиделка.
Неизлечимо больная женщина напоминала скелет. Она была подключена к аппарату искусственного дыхания — он закачивал ей в легкие воздух через вставленную в горло трубку. Еще одна трубка, для питания, была вставлена в желудок, и вокруг стояли многочисленные капельницы.
— Чем я могу вам помочь? — обратилась к ним сиделка.
— Мы хотели задать миссис Ван Бюрен несколько вопросов, — сказал Роби. — Но, кажется, это невозможно.
— Шесть дней назад ей подключили искусственное дыхание. Она на сильных болеутоляющих.
— Я из министерства обороны. Мы делаем опрос относительно службы в армии, и ее имя было названо как возможный источник информации.
— Ну, я не думаю, что она сможет помочь. У нее последняя стадия болезни.
Джули подошла к окну и взяла с подоконника фотографию.