Весь этот джакч.Дилогия
Шрифт:
Я уныло шлялся по санаторию – весь в себе, не обращая внимания ни на что и ни на кого. Я не обратил внимания на то, что Рыба уже уехала на станцию. Я не обратил внимания на то, что завтрак нынче приготовил самолично Князь (догадался, мерзавец, что яйца для салата надо очищать от скорлупы!). Я вообще был нигде.
Вывело меня из этого чёрного джакча только возвращение Рыбы.
На Нолу Мирош лица не было. Уж явно не заходила она ни в парикмахерскую, ни в косметичку. Даже, кажется, постарела наша Рыба и стала походить на свою бабку-ведьму…
Как-то
Нолу достала из сумочки купюры, свёрнутые цилиндриками.
– Всё, мальчики, – сказала она. – Похоже, накрывается наше озёрно-грибное предприятие…
– Что такое?
Рыба откинулась на спинку плетёной скамьи и закрыла глаза.
– Во-первых, – сказала она, – проводник нынче был другой. Мордастая такая сволочь с наколкой на бычьей шее. «Где Гэри?», – спрашиваю. А он ржёт: «Заболел, простудился!» Сперва он вообще платить не хотел. Тогда я сказала, что вот сейчас всё раздам станционным ребятам безвозмездно. Ага, проняло: грибы им всё-таки нужны. В чём дело, спрашиваю. А в том, отвечает, что в столице грибами заинтересовались серьёзные люди. Очень серьёзные, понимаешь? И подмигивает.
– А ты что?
– А я тогда говорю – если добываем товар мы, то и цену назначаем тоже мы. А он отвечает – не при Семи Королях живём, а в централизованном государстве! Есть в столице такой народный антимонопольный комитет – слышала?
– Бандюганы то есть, – сказал Князь.
– Ну да. Сообразила. Тогда пусть, говорю, твои серьёзные люди сами сюда приезжают и сами ныряют во все здешние лужи подряд, пока не наткнутся на грибы. И то если им кто-то выпишет пропуск в закрытую зону. Нет, говорит этот поганец, вы и будете по-прежнему нырять – и сдавать по нашей цене. Интересно, говорю, кто это нас заставит? А вот посмотришь, говорит. Руки у нас длинные, а методы эффективные. Скоро, мол, убедишься…
– Чушь, – сказал я. – Никогда в Верхнем Бештоуне бандиты не командовали, у нас хозяева хуже всяких бандитов. В Нижнем – другое дело, да ведь нет его больше…
– Я тоже так думаю. Ну как они нас заставят? На всякий случай просидела в машине до отхода состава – вдруг какие-то новые люди объявятся. Никого. Но всё равно мне эта история не понравилась… Придётся всё-таки через военных товар реализовывать, процент им отстёгивать… Массаракш! Стоит только бедной девушке вынырнуть из джакча, как какая-нибудь сволочь…
Сколько наша Нолу ни держалась, только случилась и с ней истерика. Смерти тогда, на плоту, не побоялась, а тут расклеил нам девушку приблатнённый столичный гадёныш!
Мы наперебой принялись утешать Рыбу, гладить по голове и обнимать. Хотя с Князем я всё ещё не разговариваю.
– Стоп, – говорю. – Что-то тут не вытанцовывается. Ты, Нолу, права – режим закрытой зоны никто не отменял. У Гэри Очану, как и у всей поездной команды, допуск первого уровня, всё равно что на военный завод. Родня до пятого колена и всё прочее…
– …то ничего не поделаешь, – сказал Князь. – Значит, кто-то очень влиятельный в этом заинтересован. Покруче бандитов. Дикие деньги наши грибки в столице приносят…
Как бы мне ему возразить, чтобы всё-таки не разговаривать?
– Нолу, – говорю. – Если бы именно так было, то и прикатила бы сюда целая команда с подводным снаряжением и упаковочным оборудованием. Это просто авантюра какая-то. Надо штаб-майору сообщить. Всё равно он ничем не рискует – дальше Горного края не пошлют… А допуски – как раз его забота…
– Настоящим верноподданейше сообщаю вашей бдительности… – ядовитейшим образом сказал Князь.
– Нет, Нолу, – говорю. – Это не донос. В Горном краю спокон веку любой пацан, увидевший чужака, со всех ног в Стражу бежал. И никто это не считал позором, кроме отдельных аристократических выродков…
– Вроде Верблибена, – добавил Князь.
– Твоего джаканного Верблибена, – говорю, – всего лишь на гауптвахту запятили, когда он сына горского вождя отпустил. А при Старом Еноте посадили бы предателя на кол со всеми его джаканными сонетами и триолетами! Декламируй на здоровье!
Массаракш! Всё-таки я с ним разговариваю! Вынудил, изверг!
Но как вовремя я про господина Рашку вспомнил!
– Ребята, – говорю. – Мы уже давно нашему дозеру должны накатать три заявы на капрала Паликара. Совсем это у меня из башки вылетело. Только чтобы написано было по-разному, а не под копирку! Самое время заняться! Не расходиться!
Сбегал в библиотеку, принёс бумагу и три пожелтевших конверта с эмблемой санатория.
Нут, тут уж наш поэт постарался, чтобы не под копирку.
В моей жалобе капрал «струдом нашол и памачился», у Князя – «осквернил священный берег древнего озера», а целомудренная Рыба вовсе этого факта не заметила… Разнообразие, джакч!
И как-то отвлёкся я от мрачных мыслей. И даже повеселел.
– Князь, – говорю. – Давай я тебя прощу. Но сперва позволь на тебе один приёмчик опробовать, а то надоело мне бросать через себя это сырое чучело…
– Да запросто, – говорит Князь, тоже повеселевший. И выходит на гравийную дорожку.
– Нападай, – говорю.
– Я тебе нападу! – закричала Рыба. – Я вам обоим сейчас так нападу! Нам с доком ещё одного больного не хватало! Отставить! Дети малые! Тебе, Сыночек, не то что Акт Чести – тебя из песочницы до срока выпустили! Пошли-ка лучше на кухню – поможешь…
Вообще-то сегодня штрафником себя чувствует Динуат Лобату. Но, значит, понадобился я Рыбе зачем-то…
Пришли мы на кухню. Нолу для виду погремела посудой в баке и говорит:
– Господин Айго тебя по-своему подготовил, а я хочу по-своему. Чтобы наверняка. Этот самый Тюнрике мне никто, а ты моя единственная родня после бабушки. Хоть и не стоило бы тебе, негодяю, это говорить. Слушай. Кто такая Лерта Чемби, ты знаешь…