Весь Карл Май в одном томе
Шрифт:
Тем временем апач набил трубку и закурил ее. Он пустил дым три раза к небу, три раза к земле, а затем на все четыре стороны света, после чего протянул трубку мне. Я повторил ритуал и передал трубку Сэму, а тот — Бернарду Маршаллу. В конце концов после завершения обряда трубка вернулась к Виннету.
— Мой краснокожий брат ведет много воинов? — спросил Сан-Иэр апача.
— Уфф!
Этот индейский возглас означает удивление, и Сан-Иэр, услышав в ответ только восклицание, подумал, что Виннету его не понял.
— Я спросил, сколько воинов ведет мой брат, — повторил он свой вопрос.
—
— Достаточно одного.
— А сколько крокодилов надо, чтобы проглотить сотню лягушек?
— Тоже достаточно одного.
— А сколько вождей апачей надо, чтобы убить сотню ракуррои? Когда Виннету выступает на тропу войны, он не берет с собой воинов, а идет один, потому что он вождь не одного племени, а повелевает всеми апачами. Стоит ему протянуть руку, и, где бы он ни был, к нему поспешат тысячи воинов. У него повсюду глаза и уши, и он всегда знает, что делают сыновья команчей, и у него хватит томагавков и ножей, чтобы уничтожить всех своих врагов.
После этих слов Виннету обратился ко мне:
— Я знаю, что мой брат предпочитает говорить языком оружия, но я прошу его рассказать мне, что привело его сюда и что он собирается делать.
Я вкратце поведал ему все, что со мной произошло со времени нашей последней встречи. Он внимательно выслушал меня, а когда я закончил, выпустил последнее облачко дыма из трубки, спрятал ее в мешочек и встал на ноги.
— Пусть мои белые братья следуют за мной.
Он вывел свою лошадь из зарослей и вскочил в седло. Мы последовали его примеру и двинулись в путь. Виннету ехал на давно мне знакомом ширококостном гнедом жеребце, похожем на первый взгляд на заезженную ломовую лошадь. Только такой знаток, как Виннету, мог выбрать его для себя. Пущенный вскачь гнедой был недосягаем для других скакунов. Его размашистая спокойная рысь не утомляла всадника, конь не знал устали и не задыхался от долгого бега. По уму и преданности он мог сравниться лишь со старушкой Тони. Острые и твердые, как сталь, копыта раскроили череп не одному волку и не раз обращали в бегство пуму. Когда Виннету садился в седло, казалось, что всадник и лошадь имеют единое тело, единую душу и единую волю. Отважное и выносливое животное никогда не подводило хозяина.
Спустившись к реке, мы доехали до места переправы команчей. Поразительно, но они чувствовали себя в безопасности, так как даже не попытались замести следы. Мы двигались за ними, останавливаясь на каждом повороте и внимательно вглядываясь вперед. Внезапно на опушке леса апач осадил лошадь, подал нам знак молчать и застыл. Я вытянул шею и напряг зрение, пытаясь проникнуть взором сквозь густую листву, но ничего не увидел.
Виннету мягко, по-кошачьи, спрыгнул на землю, повесил ружье на луку седла, выхватил из-за пояса нож и без единого слова скрылся за деревьями.
— Что с ним, Чарли? — шепотом спросил меня Сэм.
— Не знаю, Сэм, но Виннету ничего не делает без серьезной на то причины.
— Странно! Он слишком молчалив даже для краснокожего. Разве он не мог сказать нам, куда и зачем идет?
— А разве ты не слышал его слова о том, что мужчина должен говорить языкком оружия?
— Но мог же он сказать, что его обеспокоило.
— Мы сами вскоре все увидим.
— Я не сомневаюсь, что увидим, но мы теперь не знаем, как себя вести и что предпринять.
— Это лишнее. Мы должны ждать здесь, пока он вернется или не позовет нас.
— Масса Чарли! Вы слышали, масса? — неожиданно подал голос Боб.
— Что? Ты не ошибся, Боб?
— Там кричал человек!
— Где?
— Там, за поворотом.
Я вопросительно посмотрел на Сэма и Бернарда, но они ничего не слышали. Однако Боб не мог ошибиться.
Вдруг — теперь все обратили на него внимание — прозвучал резкий крик пересмешника. Даже опытный охотник или краснокожий не смог бы отличить его от голоса настоящей птицы, но я знал, что это апач зовет меня. Мы давно условились подавать друг другу знак криком пересмешника.
— И здесь пересмешник! Куда только они не залетают!
— Этот пересмешник летает где хочет. Это Виннету зовет нас.
Я взял гнедого коня Виннету под уздцы и пошел к опушке леса, остальные двинулись за мной. Вождь апачей стоял в сотне шагов от опушки. Увидев, что мы приближаемся, он скрылся в кустарнике. Мы подъехали и увидели, что в колючих зарослях у ног апача лежит человек, связанный своим собственным ремнем. Он тихо стонал и с ужасом глядел на Виннету.
— Червяк! — брезгливо произнес апач и с презрением отвернулся от пленника.
Это был белый. Заметив меня, он несколько успокоился, видимо, цвет моей кожи вселил в него надежду на спасение. А когда к нему подошел Сан-Иэр, пленник и вовсе перестал дрожать, уверенный, что белые собратья не бросят его в беде.
— Да ведь это янки! — воскликнул Сэм. — Почему мой краснокожий брат решил, что он враг ему?
— Глаза бледнолицего лживы, — кратко ответил Виннету.
Внезапно позади нас раздался крик, а когда я обернулся, то увидел, что Бернард впился взглядом в лицо пленника.
— Хольферт?! Как вы здесь оказались?
— Мистер Маршалл! — не сдержал возгласа удивления пленник, явно знакомый с Бернардом. Однако, судя по всему, эта неожиданная встреча была ему очень и очень не по вкусу.
— Кто он такой? — спросил я.
— Его зовут Хольферт, он родом из Ноксвилла и работал у отца в мастерской.
Удивительное совпадение! Слишком удивительное, чтобы быть случайным. Мы встретили мастера-ювелира там, где пытались изловить убийцу старика Маршалла!
— Он был еще у вас, когда случилось несчастье и вам пришлось закрыть дело? — спросил я, осененный догадкой.
— Да.
Я обратился к пленнику:
— Мы давно искали вас, мистер Хольферт! Не могли бы вы оказать нам любезность и сообщить, где сейчас находится ваш приятель Фред Морган?
Перепуганный не на шутку Хольферт воззрился на меня и спросил:
— Вы сыщик, сэр?
— В свое время вы узнаете, кто я такой. А теперь потрудитесь отвечать на мои вопросы, пока я не заговорил с вами по-другому. Мне кажется, вы влипли в нехорошую историю, поэтому будьте благоразумны и говорите начистоту. Где Морган?