Весь Карл Май в одном томе
Шрифт:
Тем временем холмы, видневшиеся ранее на горизонте, подступали все ближе. Почва сделалась каменистой, и Джим с Тимом склонялись все ниже, потому что все труднее становилось различать следы. Внезапно Джим остановил своего мула, показал рукой вперед и сказал:
— Посмотри-ка туда, старина Тим! Что это за существа шевелятся там. Кто бы это мог быть?
Тим приставил руку козырьком к глазам, хотя солнце не могло их ослепить, потому что оно уже ушло за горизонт. Пристально посмотрев некоторое время в указанном направлении, он ответил:
— Это один человек стережет пять лошадей.
— Но
— Вряд ли они ушли далеко. Если мы проедем еще немного, то, возможно, увидим их. Расстояние пока еще велико, и человека отчетливо различить нельзя.
— Да. Стало быть, давай проедем еще немножко дальше. — И, пуская своего мула вперед, он добавил: — Раз лошадей именно пять, нам стоит подумать. Ты так не считаешь?
— Конечно, считаю! Если мои глаза меня не обманывают, это как раз та пятерка, которая преследовала индейцев. Значит, перед нами белые, один из которых был застрелен. А теперь мне стало казаться, что там и сям на земле я вижу, как копошатся какие-то фигурки. Посмотри-ка на те движущиеся точки!
«Точки» оказались четырьмя достаточно удаленными друг от друга мужчинами, которые, выстроившись в линию, медленно передвигались в одном направлении.
— Вот та четверка, которой принадлежат лошади, — сказал Джим. — Они пытаются отыскать потерянные следы индейцев на каменистой почве. Судя по тому преимуществу во времени, которое у них было перед нами, бандиты уже довольно долго занимаются поисками. Это верный признак того, что они не очень-то хорошо читают следы. О, теперь они нас заметили. Видишь, они побежали к своим лошадям? Я был бы рад, если бы индейцам удалось уйти от них. Охотно сделаю все, что нужно, чтобы способствовать спасению беглецов.
— А как нам вести себя с ними?
— Хм! Бесспорно, они мерзавцы. Ради нашей собственной безопасности мы должны следить за ними, однако, мне кажется, не стоит слишком показывать это. Будет лучше, если мы не дадим бандитам повода заметить, что мы их раскрыли. Пока они не проявят признаков враждебности, мы можем держаться миролюбиво. Итак, вперед! Они ждут нас.
Теперь и шестеро горожан увидели конную группу, после чего сразу направились к братьям. Значит, в их обществе они чувствовали себя более уверенно, чем с кем-либо другим.
Пятеро незнакомцев стояли возле своих лошадей, держа в руках изготовленное к стрельбе оружие. Один из них повелительно крикнул подъезжающим, когда расстояние уменьшилось шагов до шестидесяти:
— Стойте, или мы будем стрелять!
Несмотря на этот приказ, Джим и Тим поехали дальше, но шестеро искателей приключений покорно остановились.
— Стойте, говорю я! — повторил обладатель командного голоса. — Еще один шаг, и вы получите пулю в лоб!
— К чему такие угрозы! — рассмеялся Джим. — Вы же не боитесь двух миролюбивых парней. Поберегите свои пули. У нас в стволах тоже кое-что есть.
Пятеро не стреляли — отчасти потому, что они и в самом деле блефовали, отчасти и потому, что спокойное поведение братьев, их уверенность произвели впечатление. Они позволили братьям приблизиться, но своих ружей не опустили.
Отдавший приказ был широкоплеч и коренаст.
Когда братья остановились перед ним, он рассерженно сказал:
— Разве вы не знаете здешний, западный, обычай? Кого предупреждают, тот должен останавливаться, поняли? Благодарите нашу снисходительность за то, что вы еще живы.
— Не хвастай так, парень! — ответил Джим. — Кого вам благодарить за то, что вы сами еще живы? Обычай Дикого Запада мы знаем очень хорошо. Он гласит: немедленно пристрели всякого, кто наводит на тебя оружие! Вы подняли на нас свои стреляющие дрова, и мы вам только потому не ответили, что сразу же увидели: не те вы люди, от которых можно ожидать хорошего меткого выстрела. Ясное дело, ваши пули пролетели бы в миле от нас.
— Гром и молния! Тут вы сильно ошибаетесь. Позвольте вам сказать, что с расстояния в сотню шагов мы можем отделить мухе голову от туловища. Собственно говоря, с какой целью вы шляетесь в этих местах, что вам тут нужно?
— Об этом вы могли бы догадаться! Мы хотели посмотреть ближайшее солнечное затмение, которое будет видно лучше всего именно здесь.
Бородатый не знал, как ему воспринимать такой ответ, данный с самым серьезным видом. С недоверчивым выражением на лице он спросил:
— Когда же оно будет?
— Сегодня ночью, в двенадцать часов пять минут и одиннадцать секунд. Скажу вам, что наблюдать солнечное затмение в полночь — высочайшее наслаждение!
— Парень, ты хочешь одурачить нас? — вспылил бородач. — Мы из вас очень быстро выбьем охоту шутить. Мы находимся здесь не для того, чтобы нас водили за нос. Для этого больше подходят ваши собственные нюхалки. Смотрите, как бы мы вас за них не схватили!
— О, — рассмеялся Джим, — это вы все-таки могли бы сделать. Мы не против. Только я должен вас предупредить: наши носы заряжены, как вы сами могли бы легко убедиться. При малейшем прикосновении они стреляют, и в этом отношении они очень опасны. Или вы еще ничего не слышали о нас — двух носатых, сэр?
— Носатых? Вы и есть эти двое носатых? — воскликнул бородач. — Тысяча чертей! Да, мы много слышали о вас. Джим и Тим, Тим и Джим — это парочка таких чертовски смешных молодчиков, что я давно стремился когда-нибудь встретиться с ними. Меня чрезвычайно радует, что теперь я вижу, что мое желание исполнилось. Говорят, ваши носы могут вытворять чудеснейшие обезьяньи штучки. Надеюсь, вы доставите нам удовольствие и дадите здесь представление. Вы найдете в нас внимательную и благодарную публику. Мы хорошо заплатим: по пять центов с каждого мужчины и по центу с каждой лошади.
— Над таким предложением стоит подумать! Такого приема в здешнем цирке мы вряд ли могли ожидать. Мы продемонстрируем свое умение, но только во время солнечного затмения. Стало быть, вам придется подождать до двенадцати ночи. Если вы не желаете так долго терпеть, то сделайте сами несколько сальто. Талант у вас к этому, безусловно, есть, потому что ваш вид позволяет предположить, что вы совсем недавно выскочили из обезьянника.
— Парень, ты слишком рискуешь! Сами мы, правда, охотно шутим, однако не позволяем смеяться над собой.