Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Приняв такой подход за основу для сегодняшнего общения, Саския перешла к остальным гостям. Из высокопоставленных особ ее ранга присутствовали только двое: итальянец и сингапурец. Третий, британец, оказался старым знакомым: это был лорд-мэр лондонского Сити. Однако он почти сразу откланялся — то ли из-за неотложных дел, то ли просто чтобы отоспаться после перелета.
Доктору Сильвестру Лину, с которым Виллем зацепился языком, было за пятьдесят. Если не считать странноватого выбора западного имени, он точь-в-точь соответствовал тому, чего можно ожидать от официального представителя правительства Сингапура на секретной международной конференции. На нем был черный костюм, синий галстук, очки без оправы, из аксессуаров — только простые наручные часы. Этикетом он владел в совершенстве. Представляясь королеве, произнес наверняка
Вердикт: Сильвестр Лин — высокое сопротивление, низкая подъемная сила.
После ныряльщика Жюля глава итальянской делегации был, пожалуй, самым красивым мужчиной из тех, кого здесь встретила Саския. Лет сорока, самоуверенный и элегантный, со светлыми волнистыми волосами до плеч, вроде бы растрепанными, но каким-то загадочным образом никогда не падающими на лицо. Он здесь представлял Венецию. Венецианца звали Микьель (именно так, с мягким «кь»), и к его имени не прибавлялись титулы, способные указать на профессию или положение в обществе: «доктор», «профессор», «граф», «преподобный» или еще что-нибудь такое. Было смутное ощущение, что Саския должна знать, кто он такой, — но она не знала. В доковидные времена он поцеловал бы ей руку. Теперь — изобразил поцелуй руки на расстоянии двух метров. В ответ Саския с теплой улыбкой накрыла руку ладонью.
— Мне следовало догадаться, что здесь непременно будет кто-то из вашего города, — сказала она.
Микьель кивнул.
— Как известно вашему величеству, Венеция возведена на болоте, ибо у гуннов не было кораблей. Со времен готского вождя Алариха мы строили дома на сваях. — Он обвел взглядом зал. — А здесь ту же технологию приняли после урагана «Харви» [542] .
История Венецианской республики, долгая и славная, сверкающая золотом и пахнущая кровью, была Саскии хорошо известна. Долгая история — и бесславный конец в Наполеоновскую эпоху, когда республика, насчитывавшая одиннадцать столетий, попросту растворилась, сперва подпав под австрийское господство, а через несколько десятков лет сделавшись одной из областей объединенной Италии. В последние десятилетия о Венеции снова заговорили — из-за изменений климата и подъема уровня моря, для нее особенно грозного. Вроде бы венецианцы пытались выстроить защитный барьер, но из этого ничего не вышло…
542
Тропический циклон, вызвавший катастрофические наводнения в юго-восточной части Техаса в августе 2017 года.
— Если наведете справки — а вам, правительнице страны, расположенной ниже уровня моря, следует знать о таких вещах, — немедленно услышите печальную историю проекта MOSE [543] , — подсказал ей Микьель.
А итальянец не промах — умело преподнес ей недостающие сведения и тут же поднял деликатную тему.
— Ситуация у вас и в самом деле непростая, — ответила она. — Все эти каналы, болота… От Адриатики просто невозможно отгородиться так же, как мы отгородились от Северного моря.
543
Проект MOSE (акроним от итал. Modulo Sperimentale Elettromeccanico, Экспериментальный электромеханический модуль) — технический проект, начатый в 2003 году и предназначенный для защиты от наводнений Венеции и других населенных пунктов на побережье Венецианской лагуны в Италии. Его завершение многократно откладывалось из-за сопротивления «зеленых» и других политических сил, которые сопоставили стоимость постройки, управления и поддержания защиты с гораздо меньшими
Микьель кивнул.
— Строить стены бессмысленно — в лучшем случае лишь поможет выиграть время. Необходимо остановить подъем уровня моря. Иначе наш город погибнет.
Саския подняла брови и улыбнулась, показывая, что готова счесть это за шутку и пропустить мимо ушей. Для вечеринки с коктейлями разговор пошел слишком уж прямой и откровенный. Невозможно «остановить подъем уровня моря» в одном-единственном месте — он везде одинаков. Либо уровень моря поднимается, либо нет. Чтобы его остановить, нужно изменить климат во всем мире. Мышление такого типа — давайте, мол, изменим климат на всей планете, чтобы нашему городу стало хорошо, — было вполне естественно для Венеции века этак двенадцатого, но в наше время несколько режет слух.
Он с обезоруживающей улыбкой пожал плечами.
— Прошу прощения, — сказал он, — разве нас не для этого здесь собрали?
— А вам известно, кто приглашен? — спросила Саския.
— Узнал только четверть часа назад. Лондон, Сингапур, Венеция, Нидерланды — и, разумеется, Хьюстон. Что у них общего?
— Кроме очевидного? Того, что всем им подъем уровня моря грозит гибелью?
— То же верно и для Бангладеша. И для Маршалловых Островов. Но их здесь нет.
— Деньги, — ответила Саския, не сводя глаз с ряда сверкающих запонок на рукаве одного представителя лондонской делегации. Разумеется, сделаны на заказ: одна, чуть больше остальных, перекликается с массивными наручными часами. Вот почему еще выгодно быть королевой: можно даже не притворяться, что подобные вещи производят на тебя впечатление.
— Чтобы вступить в клуб, — подхватил Микьель, обводя комнату сдержанным жестом, — по-видимому, необходимо испытывать серьезную угрозу со стороны моря, а кроме того, иметь достаточно денег и, я бы сказал, достаточно технократический менталитет, чтобы быть готовыми с ней бороться.
Саския сделала мысленную заметку: поручить Амелии выяснить, не связан ли итальянец с фашистами.
— А Венеция отвечает этим требованиям? — спросила Саския. Пусть видит, что она тоже умеет говорить напрямик.
— Формально? Нет. Безусловно, она под угрозой. Но это просто еще один современный город, весьма стесненный в средствах. Часть страны, в которой климатическая ортодоксия считается пустой болтовней. Как и в Нидерландах.
Не было нужды спрашивать, что понимает Микьель под «климатической ортодоксией». Даже не будь она главой страны с традиционно сильной партией «зеленых», ей по уши хватило бы почти ежедневных экологических лекций от Лотты.
— И все же… будь вы здесь в каком-то официальном качестве, думаю, вы бы чуть больше рассказали о себе, — заметила она.
— В Венеции нет монархии. Приходится что-то изобретать на ходу, — с усмешкой пожал плечами Микьель. — К тому же ни денег, ни воли технократов к власти… как вы понимаете, от правительства Италии не дождешься.
Саския молчала и смотрела на него выжидательно. Инстинкт подсказывал ей, что, пока Амелия не выяснит всю подноготную этого венецианца, лучше помалкивать.
— Понимаю, — продолжал Микьель, — такому человеку, как вы, разумеется, нужны объяснения. Вы хотите знать, кто я и что я. Разумное, справедливое желание. Этот вопрос необходимо разрешить, и поскорее, чтобы он не превратился в источник недоразумений. Но, возможно, вы согласитесь, если я скажу: на вечеринке с коктейлями — не время и не место.
— Согласна с вами. И слышу в этом предложение найти время и место получше.
— Договорились. Команды помощников у меня нет, но меня сопровождают сестра и тетушка. Детали проработаем с доктором Кастелейном.
— Рада была с вами познакомиться, Микьель.
— И я очень рад, ваше величество, — ответил он и на том откланялся.
Вердикт: очень невысокое сопротивление (хотя немного смущает присутствие сестры), отличная подъемная сила, но при одном условии: если он не фашист. В Нидерландах тоже хватает крайне правых персонажей, и Саскии следует быть очень осторожной: нельзя, чтобы ее застали даже за разговором с подобным человеком. Так что вердикт откладывается, пока Амелия (и служба безопасности дома, в Нидерландах) не выяснит, что он за птица.