Весь Пол Андерсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Я миновал Капитолий. На развалинах прежнего возводили новое здание. Предполагалось, что это будет очень красивое и нарядное строение, что производило странное впечатление, если учесть, что люди жили в лачугах из картонных коробок, но пока был построен лишь стальной скелет, холодно поблескивавший на фоне неба.
Я никуда конкретно не шел. Сегодня вечером не было каких-либо интересных для меня событий. Мне просто хотелось погулять. Я был потрясен, когда меня загребли под руки двое здоровенных мужчин.
— Куда, по-вашему, вы идете?
Я заморгал.
— Никуда, — ответил я, — просто гуляю.
— Да. А ну-ка посмотрим ваше удостоверение личности.
Я показал его. Мимо проехала машина, она завернула в ворота в сопровождении пышного эскорта вооруженных людей в серых мундирах. Возможно, это была резиденция нового президента. Я не видел новостей несколько недель, так как был слишком занят.
Меня обыскали, нет ли у меня оружия.
— По моему все нормально, — сказал один из них.
— Ага. И когда будете гулять, доктор Левизон, не подходите больше к этому кварталу. Запрещено. Разве вы не видели знаков?
Из ворот выскочил человек в яркой ливрее, напоминавший павлина.
— Эй, там! — закричал он. — Стойте!
Мы остановились.
Он кивнул в мою сторону.
— Вы профессор Левизон, сэр? — спросил он.
Я кивнул.
— Тогда прошу вас пройти со мной.
Я не сдержал улыбки, глядя на ребят из Секретной службы.
Пройдя по дорожке, пролегавшей среди красивых газонов, мы вошли в дом. На крыльце стояли часовые, но внутри были только дворецкие и все сияло роскошью. В конце обшитого деревом коридора находилась длинная комната с широким декоративным окном, выходящим в зимний сад под стеклянной крышей, где в разгар зимы буйно цвели тропические растения.
Человек, стоящий там, обернулся при моем появлении.
— Профессор! — радостно воскликнул он. — Заходите, ради бога. Давайте выпьем.
Это был Ахтман, имевший колоритный вид, одетый в яркую пижаму, но все так же прикуривающий одну сигарету от другой и не находящий себе места. Он помог мне снять пальто и протянул его слуге. Перед ним вырос как из-под земли другой слуга, который принес виски со льдом. Я уселся в кресло, а передо мной взад и вперед расхаживал Ахтман.
— Господи, — начал он, — я понятия не имел, дружище, что вы находитесь в городе. Если бы я не увидел вас из машины… Почему же вы не дали мне знать? У моих секретарей есть список членов Комитета, и любое письмо от кого-нибудь из них попадает прямо ко мне.
— Я… не в курсе, — я осторожно потягивал свое виски, стараясь обрести душевное равновесие, — еще и занят, в теперешних условиях… Так что я как-то потерял связь с…
— В каких условиях? — Его взгляд словно просверлил меня насквозь. — Что-нибудь плохое?
— О нет, нет. Просто теснота, напряженная работа, все как обычно.
— Черт возьми, совсем не как обычно. Не для человека, который сделал то, что сделали вы. — Ахтман повернулся к диктографу. — Могу себе представить ваши беды — паршивая комнатенка, дрянной общий паек, мизерное жалование, так? Ладно, мы это
Он продиктовал в трубку приказ:
— Входит в действие немедленно, профессору Левизону предоставляется дом, содержание, эквивалентное… и т. п., удостоверение на нерационированное снабжение и т. п. и т. д.
— Почему вы не дали о себе знать? Я устроил уже всех ребят из прежнего Убежища или большинство из них.
— Но я не хочу, — заикнулся я. — Я не заслуживаю — не надо выбрасывать кого-нибудь из дома для того, что-бы я…
— Замолчите, — расхохотался он. Это был мальчишеский смех, но в нем чувствовались металлические нотки. — Помимо благодарности, и солидарности, и всего прочего это еще последовательная политика, и я не потерплю от вас отказа. Серой массе населения нужна не только дубинка, но и морковка. Люди должны усвоить не только то, что нелояльность наказуема, они так же должны видеть, как вознаграждается преданность. Понятно?
— Черт возьми, какой пост вы занимаете? — прошептал я.
— Пост? Да никакого. В том-то вся и прелесть. Я лишь неофициальный советник президента. — Ахтман передернул плечами. — Первый среди равных. Кто-то же должен им быть, сами понимаете, а у меня большой отряд людей, преданных лично мне, которые оказывают мне большую помощь и делают большое дело… О, это можно назвать лидерством… меня только к этому и готовили. И мой опыт срабатывает неплохо, как по-вашему?
— Для вас — да, — тонко ответил я.
— Черт побери! Думаете, мне хочется держать под своей крышей сотню горластых слуг? Но это — часть шоу, которое приходится разыгрывать. Ошибка Харе в том, что он казался таким совершенством, что никого не завораживал. Нельзя поднять из руин целый мир, если не будет Лидера с большой буквы.
— Мне казалось, мы против этого-то и боролись, — прошептал я.
— Боролись. И боремся. Разумеется. Но еще предстоит столько дел. Мы не можем переменить русло за неделю, ведь у нас люди поколениями отучены думать, мы не можем сразу же применять ордена на обыск, презумпцию невиновности, гражданский кодекс и соблюдать процессуальные тонкости в политических процессах, пока среди нас несколько миллионов заговорщиков, стремящихся восстановить диктатуру. На свете еще много убежденных хареистов, вы это сами понимаете, не говоря уже о нескольких сотнях горсток безумцев, у каждой из которых есть свой особый план спасения человечества. — Ахтман зажег новую сигарету от догорающего окурка.
В рокоте его слов слышался ледяной холод.
— Мы не можем распустить протекторат и предоставить иностранные провинции самим себе, пока они не обучатся и не достигнут уровня цивилизованных наций, или перед нами замаячит новая атомная война. А здесь, у нас дома, такая бедность, такой голод… как по-вашему, насколько заинтересован в демократическом правлении человек, когда его детям не хватает хлеба? Если мы позволим, то он пойдет за первым горлопаном, первым крикливым фюрером, который пообещает их накормить. Вначале нам надо восстановить хозяйство…