Весь сантехник в одной стопке (сборник)

Сэ Слава

Зайцев перо не взволновало. Другое дело, если бы из феи выпал танк или гвоздь. Была бы битва зайцев, тоже отличное зрелище. А так лишь одному за весь праздник наваляли и то по любви. Он был в костюме каратиста, снежинка Алиса его за это полюбила. На ней самой было фантастическое платье, расшитое боем ёлочных игрушек. Чтобы как-то привлечь внимание, снежинка выписала зайцу три пендаля подряд. Но острые края её украшений выглядели вредными для здоровья, заяц не решился ответить взаимностью. Лишь подставлял вторую ягодицу, получив по первой. Он был каратист и христианин одновременно.

Лялю

этот праздник добра и взаимопонимания вогнал в зевоту. Она ушла в родительскую ложу, забралась на колени и смотрела на суету вполглаза, нога на ногу, ждала конфет.

Конфеты – отличный подарок, лучше, чем переводные картинки. Ляле кто-то нехороший подарил такие, и я проснулся однажды утром весь в слюнях, пингвинах, львах и жирафах. В праздничном убранстве, так сказать.

Конфеты лучше. Как доедим последний леденец, сразу зима кончится.

* * *

Ляля по утрам очень капризная. Не хочет надевать, что даёт отец. Хоть у отца отличный вкус. Отец всегда выбирает красивое, а главное – тёплое. А Ляля хочет безумств. Каждое утро она не ребёнок, а какой-то Пако Рабан. Подавай, например, ей трусы с единорогом впереди. Я говорю, божемой, Ляля, кто увидит там твоего единорога?

Но у женщин самоощущение. Поверх хороших трусов женщина наденет что угодно, хоть рыбачью сеть, хоть осенние листья. А на плохие трусы, не кружевные, драные, без единорогов, даже бриллиантовое платье не хочется. В стыдных трусах ты уже не принцесса всяко. Например, на мне сейчас такие трусы, что сразу ясно: перед вами не принцесса.

Каждое утро мы недопонимаем друг друга, как Давид и Голиаф. Вы не представляете, насколько беззащитны мы, Голиафы, перед маленькими хитрозадыми Давидами! Хуже всего, Ляля твёрдо знает, что надевать, но у меня нет комплекта трусов с большой энциклопедией сказочных существ на каждый день.

Обычно это так: я приношу из шкафа красивое, а главное – тёплое, а Ляля негодует отставленной губой и пр. Я, говорит, хочу – и называет что-нибудь вычурное, невероятное. Например, семь лошадок на майке. Тода я убегаю в шкаф, там плачу и мечтаю, чтоб скорей она скупее стала в желаньях.

…Но недавно я сказал:

– Ляля. Если наденешь, что дам, ведь оно тёплое, хоть и красивое, а это главное, я дам тебе фонарь, ты сможешь идти и освещать нам путь, как настоящий паровоз.

Ляля подумала и согласилась. И молча надела трусы с банальными хризантемами спереди, кружевами вокруг ног, спереди бантик с сапфиром, фон из голубых сердец, проступающих как бы из тумана.

Конечно, глупо, когда взрослый сантехник петляет мимо дороги за фонарём и девочкой, так мало похожей на паровоз. Ляля не умеет ровно держать фонарь, а идти надо было, где освещено, таковы правила, поэтому мы качаемся от кустов к забору. Зато всё быстро надето, обуто и выйдето из дому.

Четверг у меня выдался вредный для здоровья. Потом расскажу. Главное,

глаз распух, правый. Стал как растение помидор. Не, как око Саурона. А на лбу шишка.

И сразу ничего не глупо, по утрам-то. Просто ребёнок-поводырь ведёт убогого отца в ночь и неизвестность.

Если честно, это было не самое заветное моё желание, выглядеть естественно с фонарём и подбитым глазом в семь утра между кустом и забором. Например, мне хочется ещё больше денег и любви с женской тётькой, некрупной, можно в чулках. От себя могу предложить прекрасный куриный суп.

И, раз уж мы заговорили о Новом годе, пусть блохи перестанут кусать нашего инженера Андрюшу, а всем людям и их детям, щастья, конечно.

* * *

Когда чёрный-пречёрный сантехник бежит по чёрному-пречёрному подвалу, он обязательно во что-нибудь врежется. В этом весь смысл.

Например, вчера я с разбегу сломал железную трубу головой.

И сразу в потолок ударил прекрасный, хоть и неуместный в подвале фонтан. Это было как признание торжества моего интеллекта над их водопроводом.

Вечером читал премию Дарвина. Там тоже про героизм и сражение со стихией. Например, один цирковой лилипут прыгал на батуте, а невдалеке зевал бегемот. И акробат упал прямо в зевок бегемота. И пропал там навсегда. Так, по жестокой иронии, один артист съел другого артиста. Эти бегемоты, оказывается, не умеют выплёвывать цирковой реквизит. Ни мячики, ни обручи, ни акробатов, ничего не отдают. Поэтому если вдруг фатально не заладилось с батутом, просто ползите вперёд. Вы непременно увидите свет в конце бегемота.

(загрустил чота)

Или вот ещё, понравилось. Один бразильский священник решил перелететь свою Бразилию на шариках, привязанных к стулу. Взлетел, но ветер унёс стул в океан вместе с содержимым. Премия Дарвина решила, что аэронавт помре, а я не согласен. Может, он до сих пор летит в сторону Австралии, ловит руками вкусных чаек и запивает дождём. Прикуривает от молний.

Или одна бабушка рассказала про любовь. Юноша Никита влюбился в водителя трамвая Катю. И стал вагоноважатым, чтобы иметь с Катей больше общих интересов. И однажды его направили на Катин маршрут № 10. Весь день они ездили неподалёку, но объясниться не получалось. И вот приезжает Никита вечером на кольцо, там Катин трамвай стоит, манит обводами. Никита заходит в дежурку, и…

– О МАДОННА, – как выражаются трамвайщики Неаполя.

Катя отдыхает на коленях слесаря Георгия, и видно по лицу, думает о продолжении рода.

Никита вскочил в первый попавшийся Катин трамвай и погнал куда фары светили, весь в слезах, что характерно. Ему хотелось умчаться в степь и там замёрзнуть. Никита разогнался, сошёл с рельсов и чуть не убился о памятник латышским стрелкам, что по драматизму даже лучше, чем гибнуть в степи от мороза.

Никиту не уволили. В тот год у нас не хватало водителей трамваев. Сход с рельсов оправдали непогодой. Осень, сказало себе руководство, трамваи в листопад ужасно неуклюжие.