Веселая дюжина
Шрифт:
— Остановитесь! Немедленно остановитесь, — послышался впереди обеспокоенный голос Капитолины Петровны.
Я поднял голову и обмер. Передо мной была сплошная стена из пыли. За ней смутно виднелись сосны и домики. Я глянул по сторонам. Ребята исчезли. Рядом со мной добросовестно пылил один Юрка Трофименко.
И тут, словно джин из волшебной бутылки, перед нами возникла Капитолина Петровна.
— Коробухин, построй отряд, — приказала она голосом, который предвещал маленькие неприятности.
Пылевая завеса оказалась не очень плотной,
Когда мы вытянулись по стойке "смирно", Капитолина Петровна сказала голосом, который предвещал уже средние неприятности:
— Проявили характер? Да?
Мы молчали. Мы знали, что есть такие вопросы, на которые лучше не отвечать. Их взрослые задают сами для себя. Так им просто легче разговаривать. А если вы невзначай попадетесь на удочку и вздумаете ответить на такой вопрос, пишите пропало. Это почти то же, что войти в клетку голодного тигра и пощекотать его прутиком под мышкой. Можете себе представить, что тигр сделает с вами.
Так и взрослые. Они мгновенно взрываются и наговаривают столько отдельных слов и целых предложений, из которых самыми безобидными будут фразы вроде: "Молчать надо, когда старшие говорят" или "Учишь их уму-разуму, а им как об стенку горохом".
Поэтому не делайте ошибок, а берите пример с нас. Мы хорошо помолчали и дождались, когда Капитолина Петровна произнесла голосом, который предвещал самые настоящие неприятности:
— Все без исключения отправляетесь на "скамью подсудимых".
Мы вздрогнули и ахнули. Но про себя. То есть молча.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,
В КОТОРОЙ МЫ ТЕРЯЕМ ЧУВСТВО ЮМОРА
Капитолина Петровна ушла, а мы еще долго не могли тронуться с места. Мы ждали, когда нас поведут на эту самую скамью. Самим нам как-то не хотелось туда топать.
Вскоре отыскался Аскольд. Он рысцой прибежал к нам и сердито спросил:
— Что вы тут натворили?
— Ничего выдающегося, — скромно ответил я. — Мы просто подмели лагерь.
Аскольд посмотрел на меня так, что я в душе обругал хорошенько черта, который дернул меня за язык. Видно было невооруженным глазом, что вожатому здорово влетело от Капитолины Петровны.
— На "скамью подсудимых" шагом марш! — скомандовал Аскольд.
Повесив головы, мы поплелись за вожатым, словно стадо баранов. Меня это возмутило. Я подумал, погибать — так с музыкой. Подтолкнул шагавшего рядом Ваську Блохина.
— Запевай.
Васька прочистил горло и неожиданно звонко затянул:
Наверх вы, товарищи, все по местам…Мы торжественно и мрачно подхватили:
Последний парад наступает,ВрагуАскольд недоуменно обернулся к нам: что это за пение в неподходящий момент, а потом махнул рукой, мол, делайте, что хотите.
Постепенно хор налаживался. Васькин голос звенел высоко, долетая до вершин сосен. Особенно здорово у нас получились вот эти строки:
Не скажет ни камень, ни крест, где леглиВо славу мы русского флага.Лишь волны морские прославят в векахГеройскую гибель "Варяга".С взволнованными и решительными лицами, с готовностью сию секунду умереть, но не сдаться, замерли мы по команде Аскольда… у столовой.
— Вот она, ваша "скамья подсудимых" — буркнул вожатый.
< image l:href="#"/>Ничего не понимая, мы осматривали самый обыкновенный обрубок сосны.
Из состояния телеграфных столбов нас вывела повариха тетя Рая.
— Помощники пожаловали? — осведомилась она. — Держите орудия производства.
Тетя Рая вручила нам по ножу и показала на три мешка картошки, с которыми предстояло справиться нашему отряду.
— Не стесняйтесь, принимайтесь за работу.
Все облегченно вздохнули и сели на "скамью подсудимых". Сверкнули ножи, и первые очищенные картофелины заплюхались в огромных алюминиевых чанах с водой.
Я работал вместе со всеми, а в голове у меня шла другая работа. Я размышлял. Ну и названьице придумали — "скамья подсудимых". Прямо оторопь берет. Но потом я решил, что чистить картошку — это не самое лучшее занятие в лагере. Не самое веселое, во всяком случае. И потому название обрубку сосны придумали неплохое, с юмором.
Но вскоре я начал терять чувство юмора. Над тремя мешками картошки мы проливали пот полдня.
А после мертвого часа Аскольд снова скомандовал:
— На "скамью подсудимых" шагом марш!
Мы уже не пели. Сами понимаете, нам было не до песен.
Рассевшись на "скамье подсудимых", мы уставились на очередные мешки картошки.
По лагерю быстро разнеслось, что наш отряд, тот самый, который без спроса бегал купаться, здорово болел и весело подмел территорию, с утра, не вставая, сидит на "скамье подсудимых". Каждый, кто пробегал мимо, считал своим долгом поострить:
— Эй вы, бульбянники! Как жизнь?
— Картофелечистильщикам — пламенный привет!
Сжав зубы, мы не отвечали на насмешки. Вы можете оценить, чего стоило нам молчание.