Весёлая семейка Куликовых
Шрифт:
В небольшом зале старого клуба стояли длинные столы в виде буквы «П». Зал наполнился вкусными запахами пирогов и запахами салатов. Обшарпанные стены зала украшали лозунги для жениха и невесты, написанные гуашью на ватмане, и на нитках висели разноцветные шары.
К назначенному времени стали подходить гости и рассаживаться, а Владимир Куликов руководил посадкой.
– Смирновы, садитесь вон там, – указывал он. – А Судаковы сядьте сюда.
Пришла пожилая пара с двумя букетами цветов. «Куда бы нам поставить цветы?» – обратились они к Володе, и он поставил цветы в пустые трёх литровые банки из-под огурцов. Нашёл
Владимир поспешно вышел из клуба и встретил хозяйку мероприятия Потапову, нёсшую поднос с нарезанным хлебом.
– Нина, где найти две вазы для цветов?
– Не уходи ни куда, сейчас приедут молодые и тебе надо играть на баяне марш «Мендельсона», – нервно распорядилась она.
Куликов растерянно развёл руками и вернулся в зал. В свободном углу стоял для него стул, на котором дожидался старый баян. Володе он достался по наследству от отца. Взяв в руки баян, он стал смотреть на распахнутую двустворчатую дверь входа. Через минуту он увидел подъехавшую иномарку и оттуда вышли молодожёны. Сразу же грянул марш «Мендельсона» в исполнении баяниста. Невеста была в белом платье, не понятного фасона. Оно было не длинное и под ним виднелись туфли на высоких каблуках-шпильках. В зале гости захлопали в ладоши, увидев жениха и невесту. Многие встали и аплодировали стоя. Жених, как полагается, был в костюме с галстуком. Оба молодожёна выглядели испуганными и с глупыми выражениями на лицах, возможно от того, что невеста была выше жениха на целую голову. Некоторые гости захихикали.
Тамада перестал играть и, отложив баян, громко объявил: «А у нас водка горькая!» Все подхватили:
– Горько, горько….
Жених обхватил невесту за шею и потянул к себе, чтобы поцеловать. Она потеряла равновесие и рухнула с туфель на него. И при этом подвернула ногу. В зале стоял громкий хохот. Зрители советовали жениху взять невесту на руки и донести до места. Она морщила лицо от боли и не могла идти. Парень пытался взять её на руки, но сил не хватило, и волоком он потащил её. При этом обе туфли свалились.
Родители невесты, бросились на помощь и вместе с женихом усадили её за стол. Боль в ноге у неё не утихала. Многие гости советовали выпить водки, чтобы успокоить боль. Заведующая клубом, Нина Потапова, хотела вызвать для дочери скорую помощь, но та отказалась и выпила водки.
Володя Куликов, объявил:
– Раз уж невеста выпила, пора и нам выпить за её здоровье!
Для тамады было оставлено место с краю стола. Там же сидели и родители невесты, чтобы успевать, между делом, обслуживать гостей. На столе закусок было много, и принесли горячую картошку с мясом. Из спиртных напитков была водка и самогон. А для пожилых людей на столах стояли несколько бутылок сухого вина.
Сима сидела рядом с Володей и спросила сестру:
– Где твоя Юлька нашла такого жениха? Не мог даже её поднять. «Он очень хороший парень, – смущённо ответила Нина Потапова, – Нынче женихов выбирают не по физическим возможностям, а по умственным способностям».
– Но, ещё смотрят на финансовые возможности, – подсказал
– Володя, давай развлекай гостей, а то наедятся, напьются и уснут от скуки.
Куликову уже было не охота работать тамадой, хотя он выпил стопку водки и закусил студнем. Он выпил ещё и, через нехочу, принялся за дело. Он подошёл к сцене, включил усилитель звука и взял микрофон.
– У меня есть вопросы к жениху. Ответь гражданин Волков, ты согласен взять Юлю в жёны?
– Я уже её взял, – ответил муж.
– Да, но не поднял. А ты согласен выполнять ежедневно свой супружеский долг, отдавать ей всю зарплату, не пить, не курить, и цветы всегда дарить, тёщу мамой называть?
– Согласен.
– А теперь вопрос к невесте, – сказал в микрофон тамада. – Ты согласна родить ему детей, собирать разбросанные по квартире его носки, смотреть по телевизору с ним футбол, отпускать его на рыбалку?
– Согласна, – ответила невеста, – но с одним условием: на рыбалку будем ходить вместе.
У Володи был приготовлен ещё номер. Это стишок в исполнении дочери Леночки. Она поднялась на сцену и начала декламировать:
Шуба дорогая, не богатство,
Телефон красивый – ерунда,
А машина разве это счастье?
Так мыслят люди не всегда.
Ты богат, когда родные живы,
Когда рядом все твои друзья,
Не завидуй, как живут иные,
Кто выпячивает собственное «Я».
Гости ей аплодировали. Затем начались танцы под запись через усилитель. Из мощных динамиков раздавались современные танцевальные мелодии. Тамада кричал в микрофон:
– Танцуют все!
И сам встал в круг с молодёжью, где танцевали подруги невесты, в том числе и его дочь Маша.
Всё шло по плану, гости веселились, и сильно пьяных не было. Однако с улицы некоторые местные алкаши, пытались прорваться, стучали в дверь и просили угостить их самогоном. Приходилось некоторых прогонять, а хорошим людям выносить за дверь выпивку и закуску. Всех желающих в старый клуб пригласить было не возможно.
По домам расходились не все сразу. Сначала ушли пожилые, а остальные стали расходиться к четырём часам утра. Володя себя пьяным не чувствовал, но очень хотел спать. Когда шли всей семьёй домой, то он засыпал на ходу. Серафиме вместе с матерью пришлось вести его подруки.
– Не надо меня держать, – говорил он пьяным голосом, – я сам дойду.
Его уговаривали идти, если он вдруг садился на очередную лавочку, возле чужого дома. А возле своего дома он уснул прямо на крыльце.
Дети с бабушкой ушли в дом, и на крыльце возле уснувшего мужа задержалась Серафима.
– Ну, что? Домой пойдёшь или здесь будешь спать? – спрашивала она мужа. Он что-то не связно бормотал ей в ответ. А она говорила:
– На улице ночью холодно, простудишься и заболеешь, А за больничный теперь мало оплачивают. Подумай о семье. Она хотела его поднять, но не смогла.
– Ну и чёрт с тобой, – махнула она рукой и ушла в дом. Через некоторое время вернулась, беспокоилась за мужа, ведь у него ещё недавно поясница болела, и ей одной пришлось трудиться в огороде.
Серафима начала его тормошить: «Вовочка, пойдём домой». Но он только несвязно мычал в ответ. Тогда она сняла с ноги домашнюю тапку, и стала хлестать его по лицу и куда попало, приговаривая: