Веселая троица - Вицин, Моргунов, Никулин

Лайнер Лев

Ричи срывается с места, несется в другую комнату, в спальню, где около кровати в определенной последовательности сложены разные газеты. Берет верхнюю и приносит.

Гайдай делает вид, что недоумевает:

— Правильно, «Литературку» принесла, а где же статья? Наверное, она в «Вечерней Москве». Ричи! Принеси-ка мне эту газету.

Ричи приносит «Вечерку». Статьи в ней тоже нет. И Гайдай постепенно перечисляет все газеты, которые лежат в спальне, каждый раз в команде нажимая на слово «газета». Наконец статья находится в последней.

У приятеля глаза лезут на лоб.

— Она что у тебя — читать умеет?

— Да, —

скромно отвечает Гайдай. — Ты же сам все видел».

Согласитесь, в самом деле, готовая комедийная сценка. Ну чем не сюжет для «Фитиля» или «Ералаша»? Но вернемся к нашим баранам. Вернее, к нашему Брёху. К тому самому моменту, когда собака категорически отказалась выполнять трюки.

Съемочная группа приуныла. Тогда ветродуйщик (есть и такая профессия в кино. Это человек, который специальными приспособлениями создает ветер) предложил своего пса-овчарку по кличке Рекс. Мол, он не боится никого и ничего. К тому же приучен таскать тяжести.

Первое, что сделал Рекс, появившись на съемочной площадке, — это (угадали?) залаял на Моргунова.

— Они успели сговориться с Брёхом, — резюмировал Евгений Александрович.

Так они потом и снимались. Рекс ощерится, покажет зубы Моргунову, тот в ответ свои.

Рекс не подвел. Выполнял все команды. Носил змеевик. В общем, делал то, что от него требовалось.

Была зима. Стояли морозы. Иногда «самогонщикам» выдавали водку. Увы! всего лишь только для растирания. Вицину с Никулиным иногда по ходу съемок приходилось длительное время лежать на снегу. Вицин, правда, был в шубе. Но на Никулине лишь один легкий тонкий свитерок.

А в одной из сцен Балбес, спасаясь от медведя, падал с горы, катился с нее и постепенно обрастал комом снега.

Снималось это так. Сначала катится с горы ком из папье-маше. Потом камеру останавливают. «Замуровывают» Никулина в снежный ком. Под ком кладут небольшой заряд взрывчатки. После «взрыва» Никулин должен был разгребать снег и выпрыгивать из снежного кома. Во время первого дубля шарахнуло так, что артист вспомнил фронт. На какое-то время он даже отключился. Гайдай остался недоволен:

— Что же ты не разгребал, не выпрыгивал?! Такие прекрасные кадры испортил!

— Губите во имя искусства?! — огрызнулся Никулин.

Подошел пиротехник. Стал извиняться, что, мол, чуток перестарался с количеством взрывчатки.

В следующем дубле тоже шарахнуло довольно сильно. Но Никулин сумел-таки выбраться из снежного кома. Наверное, опять вспомнил фронт и то, что бой продолжается и надо идти в атаку. И трюк все же получился.

Незадолго до окончания съемок Рекс исчез. Это была катастрофа. Без собаки доснять картину, конечно, невозможно. В поисках овчарки приняли участие местные жители, работники милиции. Все безрезультатно.

И вдруг через пару дней Рекс появился. На него было жалко смотреть: тощий, неказистый, измученный. Почти каждый член съемочной группы бросился к нему с едой, у кого что было с собой. Только Моргунов отказался делиться своей курицей.

— Хватит с него… — проворчал он.

Сцены в избушке продолжали снимать в одном из павильонов «Мосфильма», где была выстроена соответствующая декорация.

В «Самогонщиках» веселая троица не только пила, но и пела. Редакторы долго сопротивлялись, чтобы эта песня звучала с экрана. Боялись, что она станет гимном самогонщиков без кавычек. Это в наше время, в эпоху гласности и плюрализма, брошюрки о том, как гнать

самогон, продаются на лотках и в книжных магазинах, а одна из статей в газете «Голос», озаглавленная «Станем самогонщиками, все, как один!» (иллюстрировало статью, конечно, фото с веселым трио), рассказывала о самогоноварении. Так что, я думаю, стоит полностью привести слова этой песни. Самогонщики тоже люди. Пусть попоют!

Итак! Напрягите воображение. Попробуйте не только прочитать, но и услышать песню поэта Лифшица и даже увидеть, как она была исполнена. Я вам помогу.

Балбес стоит у котла самогонного аппарата. Он поет песенку:

Без каких-нибудь особенных затрат —, Создан этот самогонный аппарат, А приносит он, друзья, доход, Между прочим, круглый год.

Трус, подплясывая, подходит к Балбесу, и они поют вместе:

Между прочим, круглый год.

Балбес ткнул вилкой в живот Труса. Трус, схватившись за живот, уходит. И Балбес танцует на одном месте, продолжая петь:

Я, признаться откровенно, очень рад, Лечь под этот электронный агрегат, Чтобы капал самогон мне в рот Днем и ночью, круглый год.

Бывалый, улыбаясь, аккомпанирует на тубе-басе, вмонтированном в самогонный аппарат. Балбес у самогонного аппарата отчаянно жестикулирует. Все вместе они поют:

Днем и ночью, круглый год.

Танцуя, Балбес проплывает мимо стеллажей с бутылками самогона, потом мимо занавески. Из-за занавески высовывается Трус и поет:

А вот люди меж собою говорят, За такой вот хитроумный аппарат Просидеть мы можем без забот За решеткой круглый год.

Позади него появляется Балбес. Он остановился, посмотрел на Труса, махнул рукой, отвернулся к стеллажу и заиграл вилками на бутылках. Окончив песню, Трус зубами хватает занавеску. К нему подходит Бывалый, потом подходит Балбес. И они поют все вместе:

За решеткой круглый год.

Но не все знают, что был и первый вариант песни к фильму. Написал его сам Юрий Никулин.

Не футболисты мы, не велогонщики, И не артисты мы, а самогонщики. И пить будем, и гулять будем, А милиция придет, угощать будем.

А припев в песне был такой:

Ах, первачок мой, первачок! А кто не пьет, тот дурачок!

Директор киностудии, образно говоря, встал на дыбы. Если уж вариант песни, который звучал с экрана, с трудом прорвался в фильм, то тут, как говорится, «ваще».