Веселенькая справедливость (Рассказы и повести)
Шрифт:
4.
Незнакомец в блестящем костюме был помощником капитана большого космического корабля. Он ничуть не походил на людей. Но в адаптационном шлеме легко мог принять облик существ, которые обитали здесь, где он теперь находился. Единственной его задачей, составляющей программу его мозга, было сеяние среди них нравственности.
На третьей планете Солнечной системы (о чем уже последовал доклад высшего космического разума) нравственность, насажденная ему подобным миллионы лет назад значительно поредела, и озабоченные этим обстоятельством, он и ему подобные снова появились на Земле,
Одним из таких объектов был Нестеров. Но каково же было удивление незнакомца, если оно вообще может быть применимо к представителю инопланетного разума, когда он обнаружил, что полковник, творящий добро, любимец многих, даже тех, чья нравственность оставляет желать лучшего, все лишь плод воображения грустного писателя, одинокого и нелюдимого, сочиняющего свои странные вирши за копеечные гонорары.
В почти абсолютный мозг существа в серебряном костюме это не укладывалось. И поэтому, повинуясь скорее автоматизму, чем здравому смыслу, инопланетянин в странном одеянии материализовал Нестерова, сделав его реальным, не заботясь о том, что тем самым лишил его автора возможности о нем писать...
* СОБАКА ДОБРОЕ УТРО *
Дом был почти таким же славным, каким я знал его много лет. Я знал когда-то и всех обитателей его.
Три семьи, главы которых низменно служили литературе, - для непосвященных объясню -были писателями, как это часто бывает на свете уходили из жизни, или из литературы .
По мере их умирания дом переходил к следующим.
Четвертый его хозяин был иностранец.
Мода на импортное население докатилась и до литературного фонда, поэтому новоиспеченный бизнесмен Битце Бейстоаа стал жить в писательском городке Переделкино, немало не заботясь, что к литературе он имел только то отношение, что в его доме не было ни одной книги.
Я посещал этот перестроенный переделкинский особнячок довольно часто. Посещал потому, что кроме отсутствия книг, наличия красного носа и синих глаз хозяина, соломенных его волос и ручищ, которыми он намеревался слегка придушить бедную Россию, у финского жулика Битце Бейстоаа была восхитительная дочь, которая папу жуликом не считала и брала у него уроки бизнеса.
Сейчас ее дома не было, и Битце Бейстоаа, полный уверенности, что я сижу в его глубоком кресле в каминной зале исключительно ради его любопытной, загадочной долларовой личности, коротая время, взялся учить меня уму-разуму, словно уже бесспорно предчувствуя (но предчувствия его обманывали), что я соглашусь на предложение, сделанное недавно мне его дочерью. Я же, представив себе, сколько хлопот мне доставит ее фамилия, тянул и на предложение, как капризная девчонка, не отвечал.
Поэтому слушал я рыжерукого папашу невнимательно, предавался своим мыслям, а невнимательно главным образом потому, что хоть он и много говорил, но говорил с таким же акцентом, каким разговаривает с вами дверь летнего сортира на неухоженной даче.
Как-то у меня заела каретка на пишущей машинке и не нажималась ни одна буква, кроме твердого и мягкого знака, так вот монолог господина Битце Бейстоаа, если бы его можно было изобразить графически,
Господин Бейстоаа любил свою дочь.
Только ради нее, я видел это по его сжимающимся в тугие кулаки при виде меня рукам, только ради нее одной и ради ее счастья он терпел в своем доме русского писателя. Но раз терпел, то заодно считал своим долгом его поучать, рассказывая одну из своих бизнесменских историй, параллельно делая довольно странную работу.
Он брал со столика, что стоял тут же, в каминной зале, тугие пачки долларов и совершенно равнодушно, как будто это были шишки, бросал их в камин.
Я поклялся себе сдерживаться и не удивляться. Потому что удивиться значит проиграть.
– В вашей стране очень трудно делать бизнес, - заявил мне хозяин дома.
– Но, во-первых, у меня есть хорошая помощница - ваша будущая жена, - он нехитро подмигнул, - а во-вторых, я все-таки провернул недавно одно дельце, которое даст вам с ней возможность первое, по крайней мере, время ничего не делать, потому что вы, писатели, слишком заняты собой и работать по-настоящему, головой, не хотите.
Я не был расположен обсуждать с этим сомнительным в своей потенциальности тестем ни свое будущее, ни тем более приданое его дочери, но господин Бейстоаа слушал только себя.
– Я только что вернулся из Хуукхонмякки, где удачно продал одну вещицу, о которой сейчас и расскажу.
Господин Бейстоаа бросил еще одну пачку с долларами в камин, аккуратно помешал в страшной каминной пасти огромными чугунными щипцами и вновь, не находя во мне ни сочувствия, ни удивления, продолжал:
– Одна ваша соотечественница взялась быть посредницей между мной и всеми другими вашими соотечественниками, у которых я могу что-то выгодно купить. И вот однажды она звонит мне сюда, на дачу (слово "дача" он произнес в пять слогов) и сообщает о том, что где-то в Баку какой-то коллекционер продает скрипку Аматти.
Я, конечно, ни секунды не верил, что это правда, а был, наоборот, уверен, что это вранье - в лучшем случае подделка, но все-таки позволил ей, как говорят у нас, сделать шутку.
И вот коллекционер оказался в Москве. И усевшись вот здесь, где сидите теперь вы, стал распаковывать сверток, который он только что привез с собой.
Когда он открыл его, я, - тут господин Бейстоаа швырнул в сердцах в огонь еще две пачки долларов, - увидел действительно скрипку Аматти.
Я, конечно, не специалист, но там было написано, что это Аматти, к тому же скрипка была старинной, и в этом, уж извините, не было никакого сомнения.
Ну путь не Аматти, а Страдивари, наконец.
Я вообще, если честно, ничего не понимаю ни в каких скрипках, но мне пришлось сыграть роль эксперта, мы торговались и пили шампанское.
Моя дочь, та самая, которую вы очень любите и которая любит вас, в коротенькой юбочке, тоже изображала роль, но уже эксперта-фотографа, и довела коллекционера до того, что он сбил цену с несуразного миллиона до приемлемых семидесяти тысяч долларов, долларов, конечно, - повторил он, других денег я не знаю, а за миллион ведь я ее и сам продам, и продал .