Веселие Руси. XX век
Шрифт:
Вряд ли русское правительство всерьез отнеслось к словам германского императора Вильгельма о массовом пьянстве и разврате в рядах русской армии и, уж тем более, к выводам японских полководцев о роли русских кабаков в качестве своеобразной «пятой колонны». Просто правительство стремилось учесть и ограничить всевозможные негативные факторы, в том числе и те, которые формировались национальными традициями [237] .
Правительству нужно было, кроме того, смягчить недовольство производителей винной продукции из-за сокращения производства и прибылей. О левых доходах винокуры, естественно, умалчивали. Компенсация от правительства винокурам к сентябрю 1917 года составила 42 млн рублей [238] . Необходимо было наладить хранение произведенного спирта, его учет при плановом распределении в первую очередь – на нужды оборонной промышленности, медицинских учреждений и армии.
237
См.: Первушин
238
Бородин Д.Н. В защиту трезвости (по поводу домогательств пивоваров и виноделов). Петроград, 1915.
«Уже произведенная продукция оставалась в целости на складах и периодически сбывалась по особым разрешениям Министерства финансов. Тысяча с лишним заводов была перепрофилирована на изготовление денатурата и других изделий для нужд армии и промышленности», [239] – так отмечают современные историки.
Итак, все вопросы, связанные с распределением этой твердой «жидкой валюты» – спирта – переходили к финансовому ведомству, на плечи которого легла трудная задача по распределению бюджетных средств в условиях глобального военного конфликта [240] . Чиновникам Минфина были поручены вопросы, далекие от их компетенции, как, например, производство денатурата. Более или менее четкие указания были спущены на места. Согласно «требованию губернатора» и распоряжению управляющего акцизными сборами по Костромской губернии, акцизному надзирателю 1-го округа следовало позаботиться о скорейшем вывозе вина из казенных лавок округа на винные склады с тем, чтобы операция эта была закончена к 1 октября. Перевозка вина должна была производиться с возможной осторожностью под охраной продавцов или контролеров при участии, в опасных случаях, и чинов полиции. В городских лавках надо было оставлять запасы вина и спирта, достаточные для удовлетворения спроса на технические и, в особенности, на лечебные нужды [241] .
239
Курукин И.В., Никулина Е.А. Государево кабацкое дело. Очерки питейной традиции в России. Рукопись. С. 178.
240
Никитский А. Милитаризм и алкоголизм (по поводу бюджета 1914 г.) // Современник. 1914. № 4.
241
«…Не отпускать ни одной капли!..» // Родина. 1999. № 11. С. 73.
Однако так и осталось неясным, кто и по какой методе определял «спрос» спирта (потребность в нем, как показало время, возрастала не то что с каждым месяцем, а с каждым днем). Отдельный уездный исправник самостоятельно определял размеры «стратегических резервов». Не везло тем, на чьей территории не было хотя бы плохоньких мощностей по производству спирта, но зато в большом выигрыше оказывались «спиртопроизводящие» уезды и губернии. Причем исправники создавали и теневые резервы, доходы от реализации которых шли, как правило, в их карманы и карманы их приближенных [242] .
242
Никитский А. Милитаризм и алкоголизм…
Последствием передачи спиртного вопроса финансовому ведомству стало и распоряжение об «исключительном праве продажи спиртного для ресторанов первого разряда и аристократических клубов». Здесь, скорее всего, возобладало стремление не задеть тот круг лиц, к которому принадлежали правительственные чины, – ведь «перворазрядные рестораны и аристократические клубы» были сконцентрированы в столице (даже в Москве подобного рода заведения можно было пересчитать, что называется, «по пальцам»). Учитывались и другие факторы: узкий круг лиц – завсегдатаев ресторанов и клубов, падение платежеспособности населения, сокращение объемов продаваемого спиртного, рост цен и другое.
В августе 1914 года правительство после долгих дебатов и размышлений пошло на разрешение продавать виноградное вино (не более 16 градусов), а в октябре – и пиво. Этим пытались ограничить потребление крепких и недоброкачественных спиртных напитков. Уже в конце осени – начале зимы 1914 года показатели объемов производства этих напитков поползли вверх, но через полгода кривая продаж «ушла» вниз. Причины падения популярности этих напитков крылись и в росте цен, и в падении качества, и в стремлении народа к более крепкому и, одновременно, более дешевому питью.
Особым распоряжением торговля спиртным допускалась и в районах боевых действий [243] . Исходили из простого соображения: надо подавить
243
Вестник трезвости. 1915. № 238. С. 1; 1916. № 260–261. С. 9; Курукин И.В., Никулина Е.А. Указ. соч. С. 178.
«Борьба» государства с алкоголем продолжалась с переменным успехом [244] . Согласно положению Совета министров от 10 октября 1914 года, «волостным, гминным, станичным, сельским, хуторским, аульным или заменяющим их сходам и сборам, а в городах и посадах – городским или заменяющим их учреждениям» разрешалось «возбуждать, установленным порядком, выраженные в законно состоявшихся постановлениях и приговорах, ходатайства о воспрещении в состоящих в их ведении местностях, а также на расстоянии ста саженей от границ означенных местностей, продажи крепких напитков» [245] .
244
См.: Первушин С.А. Массовый алкоголизм и борьба с ним. Казань, 1916; Канель В.Я. Алкоголизм и борьба с ним. М., 1914.
245
Вестник трезвости. 1915. № 243. С. 1; Курукин И.В., Никулина Е.А. Указ. соч. С. 178–179.
Первыми на инициативу откликнулись Петроградская и Московская городские думы, добившись полного прекращения продажи «всяких спиртных напитков до окончания призыва новобранцев». К концу февраля 1915 года правом ходатайства о запрещении виноторговли использовались лишь 98 губернских и уездных земств и 346 городов, что составляло по России 22 % и 50 % соответственно [246] .
Значит, почти 80 % всех земств и половина всех российских городских центров (через своих выборных) придерживалась иной позиции – разрешить продажу спиртного. Это не могло не печалить просвещенные слои общества, делавших выводы о неискоренимости дурных российских привычек и их пагубном влиянии на судьбы страны в столь тяжелое время. Гневные письма с подобного рода умозаключениями шли в либерально настроенную печать, и та откликалась подобными же сентенциями. Во многих городах сложилось настоящее противостояние исполнительной и представительной властей, которые обвиняли друг друга во всех грехах – от растления общества до предательства Родины. Успокаивало одно – до прямых физических столкновений дело не доходило.
246
Запорожченко В.Г., Гаплыков А.В. Указ. соч. С. 45.
«В некоторых регионах земства предприняли попытку оставить открытым только одно питейное заведение или крайне ограничить время ежедневной продажи спиртного. В течение нескольких месяцев калужский, уфимский и харьковский губернаторы сопротивлялись полному запрету на торговлю спиртным, а уфимский губернатор с жаром доказывал, что только легальная торговля вином и пивом предотвратит распространение опасных суррогатов. Хотя винная торговля пользовалась поддержкой в южных губерниях, где виноградарство играло заметную роль в экономике, и тут многие села и города высказались за ее запрещение» [247] .
247
Мак-Ки Артур. Указ. соч. С. 154.
Отсутствие единства в подобных вопросах могло обернуться опасными последствиями и быть использовано радикальными партиями. Например, большевики умело критиковали любые распоряжения российского правительства: и те, которые ограничивали продажу спиртного, и те, которые фиксировали некоторые государственные «поблажки». Первые за то, что якобы «под предлогом борьбы с алкоголизмом громили легальные общественные структуры, разоблачающие антинародную политику царизма»; вторые – за то, что «правительство не отказывалось от желания отвлечь народ с помощью пьянства от классовой борьбы» [248] .
248
См. например: Канель В.Я. Алкоголизм и борьба с ним. М., 1914; Первушин С.А. Массовый алкоголизм и борьба с ним. Казань, 1916.