Весёлые пилюли смехотерапии – 2
Шрифт:
Я, конечно, не Дон Жуан, и где-то даже не Казанова, но мужчина еще в соку, хотя и занятый позарез работой, но способный заметить, что на меня поглядывают с живым интересом. Здесь грех не потерять голову, когда удача сама плывет тебе навстречу. Юрий Григорович попробовал приударить за Оксаной, но она его сразу отшила– у него даже не было своей машины. Мне пришлось подсуетиться насчет нескольких еще конкурентов. Повторяю, я все-таки принадлежал к высшему эшелону фирмы, и какому-нибудь Васе– слесарю или рядовому менеджеру, будь он хоть в ангельских кудрях и с бицепсами Шварценегера, бесполезно со
Стала ко мне Оксана обращаться с необременительными просьбами: то одно ей надо, то другое. Когда заплатит, а когда забудет. Стал я ее подвозить на своей новой «Шкоде», которую взял в кредит, но в этом не признавался. Постепенно начал я увлекаться. Особенно нравилась мне ее походка.
Говорят, манекенщиц учат правильно ходить. Может и так, но ходить так, как ходила Оксана, научить нельзя. Это от бога, с этим надо родиться. Она не ходила, а шествовала, без манерности, легко, естественно, как дышала; она чувствовала себя красавицей и потому была ею. Меня эта походка, подчеркивающая некоторое превосходство над всеми, сводила с ума. И эта гордая женщина уделяла мне повышенное внимание! Как тут не возгордиться, как не подняться в собственных глазах?! Я есмь червь, а она ко мне с просьбой, с игривыми глазками– как тут не потерять голову?! Я и стал ее терять.
В конторе заметили, что Наседкин становится выше ростом, авторитетнее, солиднее, стал моднее и опрятней одеваться. Дошло до того, что жена, решившая, что меня уже можно не ревновать, как-то утром спросила:
– Ты чего это одеколона на себя столько льешь, и вообще…
– Надо соответствовать,– уклончиво ответил я,– сделали замечание, с людьми все-таки работаю.
– Ты с людьми давно работаешь, но рубашки так часто не менял. И 15 лет я тебе напоминаю подмышки дезодорантом освежать, а теперь ты вдруг сам до этого дошел.
– С чем тебя и поздравляю. Скоро я буду носки каждый день менять.
– Смотри у меня,– сказала Галя с подозрением,– это уже зашкаливает; зайду когда-нибудь на фирму, посмотрю, кто тебя так успешно воспитывает.
Я стал еще тщательнее за собой следить, чистил каждый день туфли, сморкался только в платок, на служебных именинах ел медленно, с закрытым ртом. Шила в мешке не утаишь. Вскоре весь офис загудел: что-то случилось с Наседкиным, мужчину как будто подменили, у него зазноба появилась, а ведь числился в бесперспективных, с женой по вечерам под ручку каждый день променад делает– вот и верь после этого мужчинам, даже самым надежным.
Что самое неожиданное, так это то, что начальство стало лучше ко мне относиться. Видимо, раньше я числился человеком без изьянов, а это всегда вызывает подозрение и настораживает.
Скалить зубы– это хорошо, но до определенного времени. Надо идти дальше, или над тобой начнут подхихикивать. После очередной безобидной просьбы я говорю, будто ненароком:– Оксана, надоели мне эти посиделки с Юрием Ивановичем и другими. Их анекдоты я уже выучил наизусть. Я знаю, что они скажут в следующий момент. Давай где-нибудь забуримся вдвоем вечерком, а?
Не скажу, что она радостно бросилась хлопать в ладоши или поспешила согласиться. Оксана удивленно округлила глаза, в них даже мелькнул тайный испуг. Неужели она думала отбояриться
В общем, она стала отнекиваться. Мол, она об этом как-то и не думала, ей это и в голову не приходило. Надо, мол подумать, как это сделать, чтобы и муж был в отъезде, и родителям что-то на уши навесить. И, если честно, то я еще не заслужил такой привилегии. Ну и всякие такие турусы на колесах.
Я спокойно так все это выслушал, не краснея и не бледнея, и не делая из этого трагедии. Я человек женатый, сексуального голода не испытывал, бурные страсти меня не захлестывали, я честно и добросовестно заработал себе репутацию волокиты– мне этого было достаточно. Но как человек деликатный, я не мог обидеть женщину, демонстрируя свое безразличие к ее отказу. Я, конечно, показал, что недоволен, и на этом мы на некоторое время разошлись.
В офисе это мгновенно зафиксировали. Кроме того, я стал демонстративно ухаживать за тридцатилетней незамужней экономисткой Ларисой. Как презрительно ни фыркала Оксана, когда ее елейным голосом спрашивали, в чем дело, почему это Наседкин вдруг так резко сменил ориентиры, и, вот видишь, ухаживает за Солодовниковой, все же сердце не камень. Это был удар по самолюбию и деловой репутации Оксаны. Для таких женщин, как она, это все равно, что носить целую неделю одно и то же платье.
Так прошло больше двух месяцев. Исчезли походы в бухгалтерию, незапланированные перерывы и беседы с чаем, кофе, конфетами, бухгалтерия лишилась бесплатного транспорта, когда надо срочно в банк, финотдел, налоговую– у меня не находилось времени. Я мог, встретившись в коридоре, с безразличным видом пройти мимо, даже не поздоровавшись, особенно, если кто-то из наших записных сплетниц находился рядом.
И вот однажды лед тронулся. Забегает как-то Оксана к нам. В отделе только я. Почирикали, вдруг она говорит:
– Холодно на улице и у нас в конторе. Посидеть бы где-нибудь в уютном, теплом месте, послушать хорошую музыку, расслабиться.
– Намек понял,– тут же бодро откликнулся я,– подыщу что-то подходящее.
– Ты догадливый,– сказала она.
Не скажу , что сказала с большим энтузиазмом. Не скажу даже, что с маленьким. Опять же совсем без энтузиазма сказала. Скажу даже больше: кисло уронила эту фразу, можно сказать грустно, почти обреченно. Не знаю, возможно, мне это так показалось: не могла же она, в самом деле, с сияющим лицом предлагать себя подержанному мужику.
Но, как бы там ни было, в тот момент я мысленно возмутился. Ишь, норовистая какая. Силою что ли я тебя тащу? Не хочешь– сиди в своей бухгалтерии, води носом по бумаге и отправляй начальству лукавые цифры. А я уж как-нибудь…Я не виноват, что тебе не попадается что-нибудь лучшее..
Все эти гневные размышления мелькнули в моей разгоряченной голове и также быстро улетучились, как проверяющие после получения увесистого пакета. По Вишневой жил одиноко старый мой товарищ. Я попросил его скоротать свое одиночество на воздухе, на что он быстро согласился. Наведя некоторый порядок в холостяцкой квартире, я пригласил Оксану на следующий вечер.