Весёлый двоечник

Постников Валентин Юрьевич

— В Сиракузах в то время правил могущественный царь Гиперон, — продолжал читать я. — Он был родственником Архимеда.

— Царь Гилион! — Наташка завертелась возле стола как юла.

Я отвернулся и вцепился в учебник.

— Царь Макарон, царь Барбарон, царь Граммофон! — не унималась сестрёнка.

— Нет, ну это какое-то мучение! — выкрикнул я, вскакивая из-за стола. — А ну, живо отсюда на кухню!

— Я больше не буду, — испугалась Наташка. — Не гони меня на кухню, там за плитой паук живёт, я его боюсь.

— Ещё

слово, и отправишься к пауку, — предупредил я. — Итак, на чём я остановился? Ага, вот. Царь Граммофон… Тьфу ты, запутала меня совсем. Царь Гиперон однажды поручил Архимеду выяснить, из чистого ли золота сделана его царская корона.

— И что Архимед? — спросила Наташка.

— Ага, интересно стало! — обрадовался я. — Ну, слушай. Ахримед, то есть Архимед, надел себе на голову корону и так целый день бродил по…

— По Карапузам? — попыталась подсказать Наташка.

— Не путай меня, по Сиракузам. И вот увидел он баню. Забежал туда, разделся и плюхнулся с разбега в воду. И вдруг…

— Что вдруг?

— На полу оказалась ровно половина воды из ванны, — ответил я сестре.

— Меня бы мама отругала за такое безобразие, — вздохнула Наташка.

— Архимед выскочил из ванны и побежал по улицам города с криками «Эврика! Эврика!»

— Что значит — эврика? — перебила Наташка.

— По-древнегречески это значит — «Нашёл! Нашёл!»

— А что он нашёл? — не поняла Наташка.

— Тут написано, что так он открыл один из законов физики, — прочитал я. — Сколько воды из ванны вылилось, столько, значит, он и весил вместе с короной. Понятно?

— Нет, не понятно, — помотала головой Наташка.

— Что тебе не понятно?

— Он что, весы изобрёл, что ли?

— Сама ты весы, — рассердился я. — Сколько воды из ванны выплеснулось, столько корона и весила.

— Ха-ха! — засмеялась сестра. — Корона тяжёлая, а вода лёгкая.

— Ты меня совсем запутать решила, — рассердился я. — Воды же много из ванны вылилось. Полванны почти.

— Так что же он изобрёл — ванну или корону?

— Архимед изобрёл закон Архимеда, — ответил я, подглядывая в книгу. — Тело, погружённое в воду…

— А я знаю этот закон, — перебила меня Наташка.

— Откуда? — удивился я. — В первом классе такое не проходят.

— Ну и что? А я всё равно знаю, — упрямилась сестра. — Тело, погружённое в воду, мокнет. Правильно?

— Не выдумывай. Нет такого закона!

— А что ещё изобрёл твой Ахримед? — спросила Наташка.

— Ахримед, тьфу ты, Архимед изобрёл «греческий огонь». — Я снова подсмотрел в учебник. — Огонь, который поражал римские корабли на расстоянии.

— Это как? — удивилась сестрёнка.

— А так, — продолжил я. — На берегу ставили много-много зеркал и направляли их на вражеский корабль. Солнечные лучи фокусировались на корабле, он вспыхивал и очень быстро сгорал.

— Как

бенгальский огонь? — спросила Наташка.

— Как спичка, — ответил я.

— Неправда! — усомнилась Наташка.

— Тут так написано, — показал я сестрёнке. — На, сама посмотри.

— Больно надо, — фыркнула Наташка и отвернулась.

Вдруг послышалась знакомая музыка.

— Ой, по телику футбол начинается! — захлопнув учебник, закричал я. — Чуть не пропустил из-за тебя!

— Ты же не выучил урок про Ахримеда, — напомнила Наташка.

— A-а, ерунда, — отмахнулся я. — И так всё знаю. Не мешай. Иди играть со своими куклами.

— Вот получишь завтра двойку, будешь знать! — высунула язык Наташка и убежала в другую комнату.

— А может, меня и не спросят завтра! — пробурчал я ей вдогонку.

Но, как назло, на уроке истории вызвали именно меня. И случилось то, чего я больше всего боялся.

— Семён Рыжиков, к доске! — прозвучал, как приговор, голос учителя.

Я встал и поплёлся, словно на казнь, к учительскому столу!

— Ну-с, — весело произнёс Дмитрий Сергеевич, наш учитель по истории. — Выучил урок, Рыжиков?

— А как же, — понуро буркнул я. — Сейчас расскажу.

— Давай, дружочек, рассказывай, — приготовился слушать историк.

— Древнегреческий учёный Ахримед жил в Древней Греции…

Ребята грохнули со смеху.

— Ой, простите, Архимед, — поправился я. А сам подумал: «Ну, Наташка, ты у меня ещё получишь. Из-за тебя всё перепутал».

— Ничего, — поправил очки учитель. — Продолжай.

«Главное — не ошибиться», — крутилось у меня в голове.

— Однажды царь Макарон, то есть царь Граммофон…

Ну тут уж ребята стали так хохотать, что меня даже в пот бросило.

— Какой граммофон, дружочек? — Дмитрий Сергеевич сдвинул очки на кончик носа и пристально посмотрел на меня.

— Царь Патефон… царь, эх… ну как его… забыл!

— Так, стало быть, не учил? — потянулся к дневнику историк.

— Учил, честное слово, учил, — чуть не заплакал я. — Три раза читал и потом два раза перечитывал. Архимед корабли спичками поджигал и топил.

— Спичками? — удивился учитель. — В Древней Греции не было спичек.

— Не спичками, а лупой, — исправился я.

— И лупы тоже не было, — сказал Дмитрий Сергеевич.

— Я учил, честное слово! — заканючил я.

— Ну ладно. Скажи нам в таком случае, где же жил Архимед?

— В Карапузах? — с надеждой неуверенно спросил я.

— Если бы ты, Рыжиков, читал параграф, то наверняка запомнил бы, — сказал учитель, аккуратно выводя двойку в моём дневнике и журнале.

— Эх! — сказал я ребятам после уроков. — Меня поймёт только тот, у кого есть младшая сестра. Разве она даст нормально уроки выучить, всё время отвлекает. Прямо беда какая-то, а не жизнь.