Весеннее чудо для мажора

Гауф Юлия

— Лиза, стопэ, — Андрей приобнял меня, заставил подняться, и потащил в коридор, бросив нашим родичам: — Мы сейчас вернемся.

Мы дошли до двери, я недовольно пыхтела, Андрей жевал. Вот лишь бы поесть человеку!

— Чего воюешь, разбойница? Папа твой, между прочим.

— Сводник! — уперла я руки в боки. — Зачем ты меня увел? Я ему сейчас…

— Не ты, а твоя мама ему сейчас, — перебил Андрей. — Поверь, бате твоему достанется. Наедине, не при нас. А ты охолони, валькирия. Разбушевалась ты, мой ураган-Лиза. Ты сама-то как думаешь,

почему Никита Борисович этого Илью тебе так настойчиво под нос пихал?

Почему-почему? Потому что я в раздрае была. И практически не помню, как провела первый год без Андрея. Нет, я не плакала, я спортом занималась, училась, гуляла, ходила с мамой на маникюр и с папой в походы. Но… я даже про Илью этого вспомнила, что был такой, только когда Витя сказал.

— Поняла? — Андрей дожевал остаток булочки. — Я вот все по его лицу понял.

— Поняла, — вздохнула я тяжело. — Ладно, не буду я драться с папой. А ты нудным бываешь, Булатов!

— Ну кто-то же должен тебя сдерживать. Придется мне стать занудой. А тебе придется терпеть, Кудряшка. Черт, я до сих пор офигеваю, как ты этого придурка избивала, — Андрей откинул голову, смеясь. — Я как в фильм ужасов попал: злая девочка, несчастный инвалид, прикованный к кровати, пытки, кровь, веселуха. Ну ты и отожгла. Неужели настолько сильно меня любишь?

Я скорчила рожицу, а Андрей вдруг спокойно произнес:

— Я тебя люблю, Лиз. Очень. Раньше, сейчас и навсегда, — он нежно, трепетно провел по моей щеке тыльной стороной ладони. — Ты помни это, ладно? И верь мне. В меня верь, и не воюй больше ни с кем. Оставь это мне. Все же, я — мужчина.

— Патриархат вздумал устроить?

— Разумеется, а ты как думала, — Андрей прижал меня к себе, обхватив талию, и снова усмехнулся. — Кстати, Лизок, обещаю никогда даже не смотреть на других. Сегодня я понял, чем мне это грозит.

— Посмотришь на сторону — проснешься без самого дорогого, — ласково пропела я. — Так что ты принял верное решение. Одобряю. Еще бы обещаний поменьше раздавал, цены бы тебе не было, любимый. Но имеем то, что имеем.

Я показательно печально вздохнула, стрельнув в Андрея глазами.

Он спокойно кивнул, обхватил мою ладонь, и потащил обратно к нашему семейству.

— Никита Борисович, Лиза не сердится, — объявил он.

— Почти, — буркнула я.

— Не сердится, я сказал, — Андрей прижал меня к себе под помрачневшим, ревнивым папиным взглядом. — Никита Борисович, я прошу у вас руки вашей дочери!

Лицо папы менялось с недовольного на очень недовольное. Разгневанное даже. Глазами он буравил ладонь Андрея, лежащую на моей талии. Вполне прилично лежащую, между прочим. Папа, как в замедленно съемке начал вставать со словами:

— Руки, говоришь, просишь? Дочери моей? А больше тебе, парень, ничего не дать?

— Мы сейчас, детки, — мама подскочила с дивана, и буквально потащила папу вглубь квартиры. — Пирожки кушайте! — выкрикнула она.

И мы остались наедине с Антоном и Машей.

— Надо

же, кто-то взялся выполнять обещания, — я царапнула ноготком спину Андрея. — Мне аж не верится. Думала, всю жизнь буду сказочки слушать.

— Ты мне это до старости будешь припоминать?

— Почему же до старости? Дольше, любимый. Всю жизнь! — прошептала я, и хихикнула.

Правда ведь, буду. Пусть теперь Андрей попробует мне что-то наобещать, и задержаться с выполнением обещанного — много интересного услышит. И Андрей, кажется, понял, что его ждет по моему лицу.

— Мне тоже есть что тебе припомнить, Лизок.

— Вот и будем припоминать, — кивнула я.

— Вы такие милые, — растрогалась вдруг Маша, и шмыгнула носом. — Антон, наш мальчик, наконец, повзрослел!

— Махач, какой я, к черту, ваш мальчик?! — рыкнул Андрей. — Совсем двинулась уже?

— Она же малыша ждет. Многие с приветом в это время, — ткнула я Андрея в бок.

Но Маша вдруг лукаво улыбнулась, поднялась с дивана, и обняла Андрея.

— Поздравляю! Другую бы не одобрила, наверное, куклу какую-нибудь. Но Лиза… посмотрела я на вас и, кажется, вы идеальная пара, — услышала я приглушенный шепот Маши. — Либо поубиваете друг друга, либо будете жить счастливо и, возможно, долго.

— Поздравляю, — Антон тоже встал с дивана, и подошел ко мне.

Я растерялась. Руку ему протянуть для рукопожатия? Но Антон коротко приобнял меня, и даже, о чудо, улыбнулся.

— Если будет обижать — сразу говори, я помогу. А теперь к главному: заявление когда подавать будете? Свадьба когда? И еще, брат, квартиру присмотри, это будет мой подарок на свадьбу. Только не студию, и не однушку. Лучше трешку брать на будущее, и не в самом центре, а рядом с парком. В нашем районе.

Маша оторвалась от Андрея, и радостно закивала.

— Мы и сами квартиру можем подарить, — услышала я голос папы. — Лучше двухуровневую, на четыре комнаты, чтобы гостевая еще была.

Взглянула на отца — все еще недоволен, но уже не рычит. А мама вообще радостная. Отца обошла, и к нам с Андреем кинулась, прижимая обоих к себе.

— Ох, Лиза, совсем выросла. Поздравляю, малышка моя! — мама звонко поцеловала меня в щеку, в висок, и переключилась на Андрея: — Береги её, ладно? Больше чтобы без всего вот этого. Не обижай, цени. Отговаривать не будем, поможем всем, чем сможем.

— Даже папа не будет отговаривать? — шепнула я, отвлекая маму от нашего с Андреем зацеловывания.

— С Никитой я поговорила. Вечером еще поговорю. И еще, и еще… ему полезно будет. И ты, Лиз, на отца не обижайся. Он просто отвлечь тебя хотел этим Ильей, вот и совершил глупость. Ну, на эту тему я с ним тоже поговорю, — мама усмехнулась, еще по разу звонко поцеловала нас с Андреем, и отпустила.

Андрей, явно, в шоке. И… смущен? Ах, да, он же не в такой семье рос, как я.

— Я так понимаю, благословение получено? — обратился к папе Андрей. — И насчет квартиры. Всем спасибо, но я сам.