Весеннее чудо для мажора

Гауф Юлия

Как же меня это раздражало, как обижало. Я, хоть и была взрослой и совершеннолетней, но ночи дома проводила – и папа, и мама были категорически против того, чтобы я шаталась непонятно где. Если бы я надавила, они бы смирились, что я ухожу и прихожу когда захочу, и однажды я надавила. Гуляла три дня, являлась в четыре утра, а утром убегала на учебу, после которой снова начиналось веселье. И вот, на третий день, точнее ночь, я заметила, что ни мама, ни папа не спали, ждали меня. Не упрекали, не устраивали скандалов, а просто ждали, пока я нагуляюсь и вернусь домой.

Волновались за меня, только вырвавшуюся в большой мир. И так стыдно стало: я веселилась, пока они сидели и переживали за меня. После этого я решила, что буду плохой дочерью, если продолжу в том же духе. Не только родители готовят детей ко взрослой жизни – дети тоже должны дать родителям время, чтобы они привыкли, что за руку водить уже не нужно.

Я стала возвращаться в одиннадцать-двенадцать ночи, а иногда и на ужин, чтобы побыть с семьей. А Андрей пропадал ночами со своими многочисленными приятелями – то на сомнительных блатхатах, то в элитных особняках, то в квартирах-лофтах. Я просила его не ходить, просила взять меня с собой – ради этого я бы снова подвергла родителей переживаниям, но Андрей отказывал. Категорично.

Я злилась, ревновала, и уже готова была поставить ему ультиматум, но мы расстались.

– Я тебе не изменял.

– Ну да, – фыркнула я.

– Тебе снова поклясться? Или тебе нравится думать, что ты была всей из себя ромашкой, пока я об тебя ноги вытирал: изменял, собирался бросить? – Андрей сложил руки на груди. – Мне бабло нужно было, я его и собирал. Не трахать шлюх я ходил, а налаживал контакты – мне недоступна была бизнес-тусовка, и я искал мажоров, раскидывающихся деньгами, и готовых вложиться. Секс я люблю, Лиз, ты это хорошо знаешь. И, я уверен, помнишь, – он мазнул по мне знакомым взглядом – так он на меня в постели смотрел раньше. – Но я в состоянии себя сдерживать, и не трахать всех подряд. Я всегда помнил, что у меня была ты, и предавать не собирался, даже если бы передо мной ноги раздвигали без предварительных ласк. Еще какие претензии?

– Не верю я тебе!

– Ах, да, – Андрей будто не слышал меня. – То, что я не узнал тебя, точно. Ну да, показалась знакомой, и дошло бы со временем, но сначала – да, не узнал. Перепил, устал, зрение малость похерил за пару лет, да и ты изменилась. Давай, – кивнул он мне, – в чем еще хочешь меня упрекнуть?

– Красиво поешь. Я бы на твоем месте тоже так сказала, – дернула я плечом.

– Хм, – сузил он глаза, и снова окинул меня жарким взглядом, от которого я покраснела. – Сама ко мне прибежишь, кудрявая.

– Не прибегу!

– Прибежишь, – хохотнул Андрей. – И я еще подумаю, прощать ли тебя.

– После дождичка в четверг.

– После дождичка. В четверг. Но ты прибежишь, – довольно кивнул он, преисполненный уверенности, что именно так и будет.

А вот дудки.

АНДРЕЙ

Какого хрена я должен объясняться, если Лиза сама накосячила? Нормально девчонки устроились – подслушала, что-то додумала, что-то нафантазировала, сама в это поверила, обиделась, и свинтила. А теперь давай, Андрей,

объясняйся, ведь виноват именно ты! А я, вся такая несчастная, и вообще жертва.

Вот на кого Лиза меньше всего похожа – так это на жертву. Все нервы эта зараза вытрепала, еще когда мы встречались, все время настороже приходилось быть. В итоге не устерег – послала мне средний палец, сбежала, чем окончательно выбесила. Ушла бы молча, или записку бы оставила – я бы за ней погнался, приволок обратно, и объяснился. А потом наказал бы. Но Лиза ни черта не сказала, просто послала. И сейчас продолжает меня пилить, только хренушки, теперь ее очередь.

– Так, ладно, кудрявая. Жди, – сказал, и вышел из дома, не забыв прихватить запасной комплект ключей – а то с Лизы станется закрыться, и сделать вид, что она в домике.

Витёк, как я и думал, не уехал. Сидит в машине, и ждет, пока Лиза к нему выйдет. Извиняться. Ага, от нее должешься извинений, как же! Но конкретно в этом случае вредность кудрявой мне только на руку.

– Открывай, – стукнул пальцами по окну, обошел машину, и сел рядом с братом. И тут же закатил глаза. – Селин Дион? Серьезно? Ты настолько ванилька, Вить?

– Отвалил бы ты уже от меня, – он нахмурился, но плаксивую песню вырубил. – Что пришел?

– Сказать, что вы с Лизой расстались.

– Она мне этого не говорила!

– Я говорю, Витёк. Я, – подмигнул ему. – Рассусоливать не собираюсь, итак много времени на тебя потратил. Просто говорю: вали отсюда нахер. Увижу рядом с Лизой – ручки и ножки поотрываю, а иными словами – морду набью. И не только морду. Больно будет, Вить, так что не рискуй. И уезжай. Вы расстались. Я не шучу.

Открыл дверь, вышел в молчании, и только как собрался захлопнуть дверь, Витя опомнился. Вскинулся, возмущенный:

– Лиза – моя девушка. И это я тебе морду набью, если продолжишь лезть к ней!

– Я предупредил, – сказал, наклонившись, и захлопнул дверь.

Как я и думал, Витя не решился последовать за мной – а пошел я снова к Лизе. Из машины не вышел, но и не уехал. Ничего, уедет, никуда не денется. Братец мой – рафинированная сопля, и драться может только в компьютерных играх. В реале – нет, это и страшно, и больно, и вообще двадцать первый, мать его, век на дворе.

– Ссыкло, – хмыкнул, и вошел в дом.

Лиза, против моих ожиданий, даже не подумала закрыться. Пыхтит, как недовольный ёж, над раковиной. В руке – намыленная тарелка, на плече – кухонное полотенце. Щеки надула, бурчит что-то под нос себе. Так и тянет подойти, и ткнуть пальцем в щечку, чтобы сдулась.

– Полотенца для ванной где?

Она обернулась на миг, закатила глаза, и снова повернулась к раковине. Вот же вредная какая! Ладно, сам найду. А Лизка еще прибежит ко мне сама, и не из-за цветочков, букетов и стишков про любовь и кровь, на которые я не мастак. Пора напомнить ей, кто здесь главный!

– Сам найду, – пошел в ее спальню, открыл шкаф, ожидая, что Лиза сейчас прибежит драться.

Нашел полотенце. Лиза не прибежала. Кто-то решил сделать вид, что меня рядом нет. Забавно.