Весеннее жертвоприношение
Шрифт:
— Подписывай, судья Снивель! Поставь свою подпись, ты знаешь, что никогда не получал письма от Ингрид из рода Людей Льда! Гростенсхольм принадлежит Людям Льда и никому больше. Подпиши и здесь воцарится покой!
Снивель тяжело дышал.
— Это галлюцинация! Ее породил этот убийца! Он колдун, схватите его, ленсман!
Представитель закона посмотрел на Хейке, но он стоял так же как и все, ничего не понимая. Остальные были словно парализованы, все были так ошеломлены, что перестали молиться.
—
В голове Снивеля носились мысли, но он ничего не мог вспомнить.
— Ложь! Галлюцинации!
Холодная и влажная, ужасно неприятная рука охватила его горло.
— Найди письмо, или подписывайся!
— Да, да! — завопил судья, потому что оказался в такой ситуации, которую не мог контролировать своим всегда холодным разумом. Он был перепуган насмерть и ему трудно было скрыть это от присутствовавших. — В этом доме никто не сможет жить. Пусть убийца получит всю толпу привидений, я не хочу их! Дайте мне бумагу!
Его выдавал только пронзительный фальцет; слова же вылетали изо рта такие же презрительно снисходительные, как и раньше.
Винга положила документ на стол, и судья взял в трясущуюся руку перо.
— Два дня в вашем распоряжении, — сказал Хейке. — И они будут спокойными, — добавил он уверенно, рассчитывая, что его должен услышать еще кто-то. — И вы покинете этот дом.
— Да, да! Но это будет вам стоить дорого!
Он с гневом посмотрел на Вингу и Хейке и на дрожащего ленсмана. Затем подписал бумагу.
В тот же самый момент все вместе почувствовали, как спало отвратительное напряжение в доме. Все стало столь невероятно спокойным, что больше уже никто не сомневался в том, что сейчас восторжествовала справедливость.
В доме не осталось больше ни одного призрака.
Судья бросил перо в Хейке и Вингу так, что оно стукнулось о стену и треснуло.
— Довольны? — рявкнул он.
Вперед выступил управляющий, не столь вежливый, как раньше.
— Ваша милость, я считаю себя свободным от службы у вас. Моя жена и я сегодня уедем, именем Господа Бога.
— Сначала побеспокойтесь о трупах. А потом можете убираться ко всем чертям!
— А о животных?
— Они околдованы, — хрюкнул судья. — Я прикажу их прирезать.
— Нет, нет, я лучше возьму их себе. Естественно, за плату, — сказал с достоинством Хейке.
Затем он обратился к уездному пастору, и Снивель взбесился, что его проигнорировали, но никто не обратил внимания на его поведение.
Хейке сказал пастору:
— Ну, а теперь мы можем поговорить об оглашении нашей помолвки, Винги Тарк и моей.
— Конечно,
Ларсен не промолвил ни слова. Какой-то неизвестный источник в его лишенной воображения душе подсказывал необходимость предпринять нечто необычное, бежать. Но его лояльность одержала верх. Ведь у судьи осталось еще многое, что Ларсен сможет наследовать. Гростенсхольм пропал, да он и не хочет владеть имением, где поселились привидения!
Ленсман думал о своем. Он не был глупым и понимал, что этот Хейке Линд из рода Людей Льда мог бы лишить судью его должности, засадить в тюрьму или даже добиться его казни, но каким же чрезмерно гуманным человеком оказалось это чудовище из рода Людей Льда.
Ленсман фактически желал, чтобы Хейке добился падения судьи. Но и сейчас на высокопоставленном чиновнике уже поставлен крест, словно произнесено слово «аминь» во время церковной службы. Сам же ленсман ничего бы не имел против ареста судьи, для мелкого уездного ленсмана это было бы неслыханным поступком.
Снивель остался в только что освобожденном от призраков доме и смотрел им вслед. Ленсману, Хейке и Винге. И мысль его уже работала над тем, как жестоко он отомстит всем им!
Ибо мстить он умел. Если они думают, что уничтожили его, то и пусть думают. Гростенсхольмский уезд это лишь малая часть в его огромной судейской империи. У него множество других источников, которые дадут ему силы. Многие высокопоставленные люди на его стороне. А этот смешной Хейке Линд упустил огромный шанс раздавить его! Этот выродок еще горько раскается в этом!
О, Боже, как он отомстит! Это было самое большое унижение, какое ему пришлось испытать! Так унизиться перед ленсманом и пастором, управляющим и Ларсеном!
Он сожжет этих двоих из рода Людей Льда! И ленсмана тоже, эту трусливую скотину!
Мысли о мести в какой-то степени подняли настроение Снивеля. Теперь у него есть о чем размышлять и чем успокаиваться.
В этот вечер, когда они поднимались вверх по лестнице в Элистранде, намериваясь лечь спать, Хейке сказал:
— Итак, дело сделано. Первое соглашение о нашем браке будет в воскресенье. Ты не раскаиваешься?
— Ни капельки, — ответила Винга и взяла его за руку. — И поскольку все здесь в доме думают, что ты спишь со мной, предлагаю сегодня ночью лечь вместе.
— Иного я и не думал, — уверенно сказал Хейке. — И ты можешь быть спокойна. Знаю, как тебе больно, и я тебя несколько дней трогать не буду.
— Спасибо. Только потом не забудь обо мне.
— Это тебе не угрожает!