Весенний букет
Шрифт:
«Ну почему, почему не подсказать, когда знаешь?» — насупилась Юлька, посидела за уроками, между делом решила подарить Димке книжку про животных, потом почти обиделась на Балю.
Но обижаться долго — скучно. Лучше — во двор, откуда уже доносились мальчишеские вопли. Во дворе, около снежной горы, они с Юркой и Вовкой слепили огромного снеговика, вставили ему вместо носа сосиску, а Вовкина собака, прыгая за сосиской, разнесла этого снеговика ко всеобщему восторгу, потом все барахтались в куче снега, носились по двору… От взрослых мыслей не осталось и следа.
— Баля! Баля! — закричала Юлька, испугав бабушку. — Все! Почти распустился! Смотри, вон, листочки видны! Видишь? Видишь? — затараторила Юлька и замерла… Она отгадала, угадала про подарок, и эта отгадка была такой волнительной и красивой, что наверняка, — верной.
— Знаешь, завтра я подарю их Димке! Книгу и веточки!
— Подаришь! Подаришь! — улыбалась бабушка. — Только надо будет завернуть как следует, чтоб по дороге на замерзли… А пока — спать, спать, спать.
***
Праздники — это здорово!!! И каждый класс, и актовый зал, в котором состоится школьный концерт, и даже коридоры, – все было украшено плакатами, бумажными гирляндами и разноцветными шарами.
В школу Юлька прибежала пораньше: надо было спрятать драгоценный букет, чтоб никто не увидел. В 3-ьем «Б» пользовались старыми партами со специальным ящиком для книг и тетрадей. Но это был праздничный день, — учебники и тетради остались дома. Юлька осторожно положила букет вглубь парты и уселась ждать.
Скоро класс начал заполняться. Ввалились Вовка с Юркой и Сашка-задира. Потом и Димка. Класс наполнился. А через минуту вошла и Тамара Андреевна. Все затихли. Повисла торжественная пауза.
Тамара Андреевна, немолодая статная женщина с круглым добродушным лицом, с теплыми, почти горячими руками, с мягкими, плавными движениями, любила свой 3-ий «Б», а третьеклашки любили ее, потому что знали, что она добрая и хорошая. Ругала редко, но если и ругала, — сердилась недолго.
Иногда, чтобы в классе не забывали о дисциплине, вдруг начинала воспитывать: учила отвечать хором и гулять строем. К счастью, длились эти учения не больше двух недель. Вообще, Тамара Андреевна любила казаться строгой и важной; одевалась в темное; волосы и брови красила в черный, прическа, похожая на военную башню, дополняла ощущение могущества, и даже тайной угрозы. Зато третьеклашки знали, — рядом с ней ничего не страшно, и сама она никого не боится. И за это еще больше любили свою учительницу.
Единственное, чего боялась Тамара Андреевна, тщательно скрывая свой страх от детей, — выйти за рамки общепринятых представлений.
Есть устоявшиеся понятия: «хорошо» и «плохо», «можно» и «нельзя», но бывают минуты, когда их оказывается недостаточно, и нужно какое-то внутреннее чутье, живое чувство.
Праздничная речь классной руководительницы была длинной и пышной. Но Юлька ничего не слышала. Она думала только о том, как подарит Димке тополя, как он удивится и обрадуется. Ведь он поймет, как долго и терпеливо пришлось лелеять этот букет. Ну, и книжка —тоже хорошо, потому что интересно.
Наконец, прозвучал призыв обменяться подарками. Когда очередь дошла до их парты, Юлька кое-как сунула Димке книгу и полезла в ящик парты. Долго и громко шуршала бумага… Бешено колотилось сердце... И вот он — роскошный букет! Горьковатый запах тополя, дух солнца и наступающей весны заполонили весь класс. В Димкиных зеленых глазах заплясали золотистые искорки, по щекам разлился румянец радости. Класс притих.
Тамара Андреевна встревожилась: не принято, не понятно, прекратить надо…
— Теперь, — скомандовала она, становясь строгой и сердитой, — девочки расскажут о своих подарках всему классу. Я вызываю по фамилии, а вы отвечаете, что подарили!
Юлькина очередь. Она встала, предчувствуя недоброе, взяла книгу:
— Книга о животных…
— Так… — кивнула Тамара Андреевна.
Промолчать о тополях было невозможно. Не то, что класс, – вся школа пропиталась сладковато-пряным запахом. Доброе лицо Тамары Андреевны посуровело: лоб прорезали тонкие и глубокие морщины, брови сдвинулись к переносице, взгляд стал холодным. В полной тишине, боясь и стыдясь, Юлька выдавила: — И букет…
— Выйди к доске, — голос учительницы звучал уничтожающе. — Что это за веник?
Юля закусила губу, чтоб не зареветь, и как будто онемела. Тамара Андреевна тоже молчала. Третьеклашки поняли: сейчас будут воспитывать, – поняли, и, на всякий случай, съежились. Грозный голос классной руководительницы, обращаясь к целому классу, спросил:
— Где у нас мусор?
— В корзине, — ответил, робея, детский хор.
— Где у нас виноватый?
— В углу.
— Юля, слышала, что говорит класс? Мусор должен лежать в корзине! – Тамара Андреевна посмотрела на часы, чтоб прикинуть срок наказания для Юльки, но оказалось, – пора спускаться в актовый зал, тут уж не до карающих расчетов. – Выброси свои палки. От угла, на этот раз, освобождаю, – скоро концерт, будешь петь со всеми. Но старайся как следует, – тогда я прощу тебе эту историю.
Юлька не могла просто «выкинуть» свою драгоценность. Она аккуратно положила ее в пустую мусорную корзину, как в хрустальную вазу. Там, свободно раскинувшись, вызволенный из неволи, и оказавшийся в центре внимания, тополиный букет смотрелся еще пышнее, роскошнее и величественнее.