Весенняя коллекция

Крэнц Джудит

Хуже всего то, что и одет он был со вкусом – как бы человек физического труда (а у подрядчиков труд физический?), но имеющий некоторое образование. В меру поношенная спортивная куртка, приличный твидовый пиджак, расстегнутая у ворота темно-синяя рубашка – этот Эйден Хендерсон не такой уж простак. Наверное, он работал над своим имиджем долгие годы.

– Я в восторге от вашего дома, – сказал он, когда она вешала его куртку на вешалку.

– Как вы можете что-нибудь говорить, не осмотрев его? – спросила Джастин настороженно.

– Им

можно восхищаться, и не осматривая его внутри, – рассмеялся он. – Снаружи он отлично сохранился. Много ли в округе осталось таких домов?

– Наверное, тысячи, – бросила она через плечо, ведя его в гостиную. – Или десятки тысяч.

– Вовсе нет. Обычно люди сносят наружную лестницу на первый этаж и делают вход прямо с улицы.

– Правда? Что ж, рада за них. Хотите чаю? – спросила она как можно суше.

– Это было бы здорово, спасибо, – ответил Хендерсон, идя за ней на кухню. – Боже мой!

– Да, – сказала Джастин, не сдержав улыбки. – У многих ли сохранилась та плита, которую установили сто лет назад?

– И даже тот же самый чайник.

– Нравится? – спросила она.

– Ужасно! Это что-то потрясающее – словно путешествуешь во времени. Рей Брэдбери наоборот. Можно? – спросил он, усаживаясь за кухонный стол.

Джастин ждала, когда закипит чайник, и краем глаза наблюдала за подрядчиком. Для Армани слишком американец, профессионально классифицировала она, для Ральфа Лорена резковат, для Кальвина Кляйна, безусловно, крупноват, Тимберленд любит авантюризм. Может, «Мэн»? Нет, там надо что-нибудь экстравагантное. Для чего бы он подошел? «Мальборо» – наверное. «Докерс»? Пожалуй. «Господи, ну он же не модель, – напомнила она себе, заваривая чай, – он подрядчик, хитрый, вероломный и изворотливый».

– Вы давно владеете этим домом? – спросил Эйден Хендерсон, кладя в чай сахар.

– Четыре года, – ответила Джастин, садясь за стол.

– А какие работы вы собираетесь произвести?

– Чем меньше, тем лучше. Я бы вообще тут ничего не трогала, но мне сказали, что кое-чем просто необходимо заняться.

– Вашему мужу тоже нравится все викторианское?

– К счастью, мне не надо советоваться с мужем по вопросам интерьера. Или чего-нибудь еще. Скажите, мистер Хендерсон, а одежду вам выбирает жена? – спросила она неожиданно для себя самой.

– Нет. Она ушла в лучший мир.

– Ох, простите… я не знала…

– Она не умерла, – поспешно добавил он. – Она ушла к парню, который все шьет себе на заказ. «Сулка». И «Данхилл», кажется.

– Понятно.

– Такова жизнь, – бодро сказал он. – Хорошо, что детей не было. У вас есть дети?

– Конечно, нет.

– Я не обидел вас своим вопросом?

– Теоретически – нет, но, поскольку я только что сказала, что не замужем, то, наверное, да.

– Я понял, что вы замужем. Про вас иначе и не скажешь. Если, конечно, вы не лесбиянка.

– Вышло так, что нет, но что это за вопрос? Вам что, нужна такого рода информация о людях, которые

собираются нанять вас на работу?

– Мисс Лоринг, подрядчику надо рассказывать все. Иначе как он поймет, что именно вам нужно?

– Мне нужны тепло в доме и горячая вода, – ответила Джастин, не сдержав улыбки.

– Это я вам обещаю, – уверил он ее. – С этого надо начинать. Но вы, возможно, поймете, что хотите чего-нибудь еще.

– Ага! Теперь вы начнете уговаривать меня переделывать то, что я вовсе не собираюсь переделывать.

– Ни за что. Можем остановиться на отоплении и горячей воде, – серьезно сказал Эйден Хендерсон. – Я беру десять процентов за то, что договариваюсь об объеме работ, нанимаю хороших исполнителей и слежу за тем, что они делают. Работы у меня достаточно, и сюда я пришел по просьбе ваших друзей, которые считают, что вам нужен подрядчик. «Срочно нужен», – так они сказали. «Она в отчаянном положении, Эйден, пожалуйста, постарайтесь ей помочь».

– Где вы учились? – спросила вдруг Джастин, лишь бы не говорить о том, как необходимы ей его услуги.

– В университете Колорадо. Я из Денвера.

– Футбол? – саркастически хмыкнула она. Ковбой, поэтому и выглядит таким стопроцентным американцем.

– Нет. Легкая атлетика и бокс. И, естественно, лыжи.

– Разумеется. Как это я сразу не догадалась, что вы не могли не заниматься лыжным спортом.

– Какая сложная фраза. А что вы, собственно, хотели этим сказать?

– Наверное, я просто завидую людям, которые могут позволить себе кататься туда-сюда по горам, вызывая при этом всеобщее восхищение. Я начала работать с семнадцати лет.

– И чем вы занимались?

– Была манекенщицей.

– Я так и подумал. Честно говоря, ваша фотография висела у меня над кроватью, когда я был студентом.

– Если вы знали, то зачем же спрашивали?

– Это было… дайте сосчитать, сейчас мне тридцать шесть, значит – шестнадцать лет назад. Вы были потрясающим ребенком. Но сейчас вы настолько красивее, что может показаться, что вы просто другой человек.

– Только отопление и горячая вода, ничего больше!

– Все еще думаете, что я собираюсь вас раскручивать? Послушайте, – сказал Эйден серьезно, – давайте я найду вам другого подрядчика, а мы начнем все сначала.

– Что начнем?

– Мне кажется, что вы поняли.

– Серьезно? – спросила Джастин с иронией.

– Совершенно серьезно. – Он снял очки и внимательно на нее посмотрел. – Абсолютно серьезно.

– Нет, – ответила Джастин. «Я же стараюсь быть благоразумной, – думала она, – и руководствоваться только здравым смыслом, какое к этому имеет отношение его шрам над бровью и еще один, чуть побольше, – на подбородке, из-за которых он кажется таким симпатичным, таким надежным человеком, ну прямо Харрисон Форд». Спортивные травмы? Следы боксерских боев? Автомобильная катастрофа? И тут Джастин с ужасом поняла, что ей безумно хочется об этом узнать.