Шрифт:
Дмитрий Алехин
Весенняя мистерия
( с песней по жизни )
Стояла прелестная и от того ещё более весенняя ночь. Листья и не думали опадать с деревьев, по той простой причине, что для того чтобы опасть, им нужно было вначале по-партизански выползти из почек, позеленеть, благополучно миновать пожирание гусеницами, окрепнуть, потом пожелтеть и только уж затем упасть
– Эй, ты. Закурить не найдётся?
– раздался приглушённый расстоянием и прокуренной хрипотцой голос.
Парень остановился и в глазах его появилось минутное просветление.
– Значит ли это, - голос его звенел от счастья, - что если я дам тебе закурить и ты закуришь, то ты познаешь блаженство, перестанешь мучиться и обратишься к безгрешной благой жизни?
– Чч-иво? Ты чтоль на голову %:;нутый?
– Значит не обратишься, - парень как-то сразу загрустил и явно вознамерился шагать дальше и думать всё о том же своём.
Тут-то на сцене и появились они. Было их конечно же трое. Впереди неторопливо, зная, что никуда их новоявленная жертва не уйдёт, вышагивал лидер. За ним менее уверенно, а потому более торопливо семенили подчинённые.
– Может притормозишь, побазарим...
– лениво проговорил лидер.
Парень послушно остановился, полуобернулся и протянул в направлении идущих руку с растопыренными пальцами.
– Стойте.
Все остановились.
– Лопата.
Все послушно засмеялись.
– Эх, дурачьё, бежать бы вам надо, а вы стоите.
– Так ты ж сам сказал.
– А вы и повелись...
– протянул парень, подобрал с асфальта лопату, удобно расположившуюся в тени пятиэтажек, и с криком "Даёшь разбиение на иттерации к 2001 году" рванулся к кучке из трёх человек.
– ААААА, УБИВАЮТ!!!
– закричала кучка и рванулась в разные стороны.
– Люблю я кровь холодную, хоть я и пью горячую, - тоже закричал парень и с размаху ударил лидера по голове. Голова неприятно хрустнула и развалилась на две половинке.
– А всё почему, -
...Оставшиеся две жертвы улепётывали как могли. После очередного поворота они тем не менее ошеломлённо остановились, увидев почти чёрный силуэт человека, обратившегося всем лицом к луне, как раз полной и красивой.
– Я мертвец, я мертвец, я пою о загробной любви, - продекламировал человек, обернулся, хитро подмигнул, улыбнулся и спросил:
– Знаете ли вы, как прекрасен сон в летнюю ночь? Этакое укрощение строптивой луны на фоне всеобщей гибели...
– Ещё один, - обречённо проговорил меньший по размерам из подчнённых.
Фигура перестала улыбаться, зато достала молоток с двумя лезвиями. Почему-то древко было обмотано верёвкой, на которой эти лезвия мирно и болтались. (А почему же тогда молоток? А фиг его знает).
– Утренняя звезда восходит! Почему я так люблю красный цвет? Hаверное, на нём не так виден цвет крови...
Лезвия вознеслись и разрубили голову меньшенького.
– Кровью нарисуем на стекле, - художник слова стал напевать, аусвайс, аусвайс, аусвайс на небо!
Последний из тройки попятился и совсем уж собрался бежать, но лопата, перебив ему ногу, явно лишила его этой возможности. Заверещав от боли он извернулся и увидел за своей спиной старого знакомого.
– Здравствуй, Охотник.
– Здравствуй, Ведомый.
– Будем ли мы меряться оружием и решать кому принадлежит третья жертва?
– Точно ли ты знаешь, что сейчас отзывается число три?
– Да, я точно знаю. Всё началось немного рановато, но такова воля сил.
– Да, такова воля сил. Что ж начнём бой.
Лопата и молоток взметнулись одновременно и лишили жизни друг друга. Человек с перебитой ногой закричал и глаза его лопнули, дав высочиться на асфальт размякшему мозгу.
– И всё-таки сегодня это будет число пять, - прошептал кто-то из глубокой чёрной тени возле башни. После чего наступила полная тишина.