Весна на Одере
Шрифт:
– Ладно, - усмехнулся Лубенцов.
Один из немцев сказал:
– Может быть, здесь на почте найдется план города. Ведь Шнайдемюль центр здешнего округа.
План действительно нашелся, и в комнатах почтмейстера закипела работа. Топограф и чертежник сели размножать план города для полков. Оганесян переводил на русский язык названия улиц, площадей, промышленных и общественных зданий.
Лубенцов был доволен и с нежностью подумал о том неизвестном русском солдате, который захватил этих шнайдемюльских фрицев где-то в уединенном фольварке.
XVI
Через час позвонил начальник
Узнав, что в распоряжении Лубенцова имеется подробный план города Шнайдемюль, полковник приказал предоставить по одному экземпляру плана тем дивизиям, которые будут осаждать Шнайдемюль совместно с дивизией генерала Середы. Лубенцов пошел в штаб, чтобы узнать, о каких дивизиях идет речь и где они расположены. Здесь выяснилось, что с востока Шнайдемюль будут атаковать части полковника Воробьева. Дивизия же Середы получила приказ обойти город с севера и занять позиции вдоль западных окраин.
Воробьевцы, как сообщил дежурный офицер, уже завязали бои к востоку от города. Действительно, вдали слышалась орудийная пальба и что-то полыхало на горизонте.
Лубенцова и Таню будет, таким образом, разделять осажденный немецкий город. Что ж, пустяки для любящего сердца разведчика!
Однако приказ полковника Малышева насчет передачи соседям плана города давал возможность встретиться с Таней раньше взятия Шнайдемюля. Ведь никакой беды не будет, если Лубенцов сам поедет к полковнику Воробьеву для вручения плана. Все-таки эта поездка казалась ему не совсем благовидной: ведь не будь Тани, он и не подумал бы сам отвозить план. Можно было Антонюка послать или кого-нибудь другого.
Генерал Середа был очень доволен, что его разведка "утерла нос" разведчикам Воробьева и теперь окажет им помощь.
– Приветствуй там Воробьева, - сказал Середа, усмехаясь и покручивая ус.
– Спроси, может быть, ему еще что-нибудь нужно... Скажи, чтоб только покрепче блокировали немцев, а город мы возьмем!..
Лубенцов велел седлать коней, вынул из чемодана и надел "мирную" форменную фуражку с малиновым околышем и поскакал крупной рысью на своем вороном "Орлике" к Шнайдемюлю в сопровождении Чибирева. Вскоре всадники свернули на боковую дорогу и очутились в большом лесу. Лубенцов думал о Тане и о том, что только ее присутствие здесь способно умерить его досаду по поводу остановки у Шнайдемюля, в то время как другие дивизии и армии идут вперед, на запад, все ближе к Берлину, следуя за танковыми соединениями, крошащими немецкие укрепленные валы.
Дивизия полковника Воробьева славилась в армии своим наступательным духом. Она создавалась на базе пограничных частей, и ее командный состав был весь из бывших пограничников. Люди этим гордились. То была спаянная и сильная дивизия, стойкая в обороне и стремительная в наступлении. Сам Воробьев, старый чекист-пограничник, никак не мог расстаться с пограничной формой, с ярко-зеленым верхом на фуражке.
Воробьев долго рассматривал план города и фортов. О том, что ему везут этот план, он уже знал: в армии все узнается быстро.
– Ну, что же, спасибо, - сказал он.
– Это штука неплохая. А Середе передай, чтоб покрепче стоял по западным окраинам, а я уж тут с моими пограничниками ударю...
Лубенцов
Разведчик пошел к своим здешним коллегам. Чибирев шел сзади, держа под уздцы лошадей. У разведчиков Лубенцов спросил, между прочим, о местонахождении их медсанбата. При этом он сослался на зубную боль и скорчил жалобную мину.
– Наш медсанбат здорово отстал, - пояснил он.
Усмехаясь своей уловке и избегая взглядов Чибирева, гвардии майор поскакал в медсанбат. Впрочем, Чибирев был, по обыкновению, невозмутим: он привык не задавать праздных вопросов и скакал рядом с начальником, как тень.
Медсанбат расположился в большой деревне, спрятанной в глубине шнайдемюльского "штадтфорста".
Весело, хотя и чуть смущенно, и на этот раз даже не глядя в сторону Чибирева, он спросил у проходящей медсестры, где он может найти капитана медицинской службы Татьяну Владимировну Кольцову. Сестра, увидев синеглазого улыбающегося майора верхом на красивом вороном коне, ответила кокетливо и с нескрываемым любопытством:
– Она недавно уехала... Что ей передать?
И, то ли не в силах совладать с желанием насолить другой женщине, то ли от стремления предостеречь симпатичного всадника, ядовито добавила:
– Она по вечерам часто уезжает...
– Понятно, - машинально сказал Лубенцов, все еще продолжая улыбаться.
– За ней приходит легковая машина...
– Понятно, - повторил Лубенцов, но улыбка сошла с его лица, и он осадил коня так, что тот встал на дыбы. Кивнув опешившей девушке, он помчался в обратный путь. Чибирев поскакал за ним, но вскоре отстал.
Немного успокоившись, Лубенцов придержал коня, похлопал его по шее и громко спросил:
– А ты-то, бедняга, чем виноват?
– ...няга... оват...
– отозвалось лесное эхо.
"Немецкое эхо, а по-русски говорит", - усмехнулся про себя Лубенцов.
На западе раздавался орудийный гул. Конь, услышав эти хорошо знаковые и мало приятные звуки, навострил уши и пошел шагом. Моросил не то снег, не то дождик, гнилой и мерзкий.
Лубенцов вскоре выехал на пресловутую "имперскую дорогу No 1", по которой теперь с грохотом двигались советские войска. Проследовал тяжелый артиллерийский полк, гудевший всеми своими машинами. Резво подпрыгивая, пронеслись противотанковые пушечки. Проехала саперная бригада со складными понтонами. Грузовики с гвардейскими минометами медленно прошли стороной. Люди смотрели на пробирающуюся по обочине дороги вымокшую и усталую пехоту с некоторой жалостью: дивизии, застрявшие у Шнайдемюля, казались всем обиженными судьбой.
К Лубенцову подъехал на машине какой-то майор-артиллерист. Он сказал:
– Вы что, у Шнайдемюля стали? Ну, будет вам морока, я думаю.
Увидев хмурое, расстроенное лицо пехотного майора, он по-своему понял его чувства и закончил даже как-то виновато:
– А может, нас на Одере задержат...
Лубенцов даже не рассмеялся этому своеобразному утешению. Потом артиллерист уехал, а Лубенцов отправился разыскивать свою дивизию. Навстречу ему попался лейтенант Никольский, мокрый, осоловевший. Он во главе связистов тянул дивизионную линию. Увидев Лубенцова, он сразу же выпалил новость: