Весна на Одере

Казакевич Эммануил Генрихович

– Доложи обстановку.

– Первая траншея занята, - прохрипел голос Четверикова.
– Веду бой за вторую.

Генерал связался с правофланговым полком. Полковник Семенов доложил:

– Ворвался в первую траншею. Гисхоф - Мерин - Грабен оказывает огневое сопротивление.

– Выполняй задачу!
– сказал комдив.
– Выполняй задачу, слышишь?

Минут через пятнадцать генерал снова соединился с Семеновым и вдруг, не выдержав спокойного тона, громко крикнул:

–

Что ты мне там про сивого мерина? Занять деревню!

Но, выслушав Семенова, генерал повернул голову к летчику, сидевшему на корточках возле своей рации, и сказал:

– Семенов! Сейчас прилетят птички. Обозначь свой передний край.

Летчик посмотрел на карту, бормоча:

– Это в каком квадрате? Ага!.. Понятно!.. Сивый мерин!..

Он что-то сказал в трубку и тут же вышел из подвала посмотреть. Через несколько минут в небе появились штурмовики. С довольной улыбкой наводящий помахал им рукой и вернулся к командиру дивизии.

Невдалеке раздались взрывы бомб. Семенов соединился с комдивом и сказал:

– Сейчас пойдем.

– Бутон!.. Бутон!.. Бутон!..
– кричал телефонист.

– Янтарь!.. Янтарь!.. Янтарь!..
– кричал другой.

– Муха!.. Муха!.. Муха!..
– надрывался радист.

– Я глаз!.. Я глаз!.. Я глаз!..
– бубнил другой.

Один из телефонистов встрепенулся:

– Товарищ генерал, этого мерина взяли.

– Кто передает?

– Не знаю.

Генерал опять соединился с Семеновым.

– Полдеревни взяли, - сообщил Семенов.
– Но там один пулемет фланкирует, на участке правого соседа.

Генерал соединился с правым соседом. Справа вела наступление дивизия полковника Воробьева.

Когда генерала соединили с соседним комдивом, он произнес ласковым голосом:

– Середа говорит. Чего же ты так плохо двигаешься? С твоего участка пулеметы ведут фланговый огонь по моему правому... Нехорошо получается, соседушка!.. Не по-соседски как-то!..

Далекий голос Воробьева, едва только полковник узнал, кто с ним говорит, тоже сразу стал медовым:

– А правый-то твой отстает!.. У меня мой левый фланг открыт из-за твоего правого!.. Несу потери. Ты бы подстегнул своего Семенова!

Генерал, злой-презлой, положил трубку и крикнул:

– Пусть Четвериков повернет правый батальон фронтом на север и поможет Семенову!
– он взял трубку и опять соединился с Семеновым. Семенов, - сказал он, - может быть, ты устал? Не хочешь командовать? Что ж, могу тебя сменить.

– Товарищ генерал...
– начал Семенов.

– Другого пришлю!
– прервал его генерал.
– У меня люди есть боевые на примете. Семенов, выполняй задачу! Через пятнадцать минут доложишь мне о взятии деревни! Перед соседом стыдно!

Через

четверть часа Семенов доложил о взятии этой проклятой деревни. В свое оправдание он рассказал комдиву о том, что деревня была вся уснащена бронеколпаками и вкопанными в землю танками.

Пришли посыльные от действующих разведпартий.

Первая немецкая позиция была захвачена. Местами наши части прошли до железной дороги и оседлали ее. Однако железная дорога являлась началом второй оборонительной позиции. Высокая насыпь, оборудованная пулеметными точками, представляла серьезное препятствие.

Генерал вылез из подвала и пошел по направлению к Одеру. Здесь стояли замаскированные ветками танки.

На берегу реки сидел на траве и курил подполковник-танкист с черным замшевым шлемом в руке. Завидев генерала, он бросил папироску, затоптал ее сапогом и встал.

Генерал шел довольно медленно. Он окинул взглядом танки и остановился в отдалении. Подполковник подошел к нему. В глазах танкиста зажглись озорные огоньки.

– Наш черед?
– спросил он.

– Похоже, - сказал генерал.

Подполковник надел шлем.

– Действуй решительно, - проговорил генерал.
– На восточной окраине Гисхоф - Мерин - Грабен тебя ожидает взвод саперов. Он будет вас сопровождать.

Подполковник, застегивая шлем, сказал:

– Пехота чтобы не отставала.

Генерал пошел обратно.

Мимо прошла группа пленных. Оглушенные, подавленные, они глядели в землю, не веря, что остались в живых после того, что было.

Навстречу им шли машины с артиллерией, переходящей на новые огневые позиции, поближе к противнику.

Из дыма медленно появлялись раненые. Они двигались цепью, словно еще наступая. Завидев генерала, те из них, у кого правая рука была в порядке, отдавали честь.

Один сказал:

– Счастливо оставаться, товарищ генерал.

Другой, улыбнувшись, произнес:

– Как в Берлин придете, товарищ генерал, вспомните про нас... Может, помните меня, я Майборода, автоматчик. Я с вами раз в атаку ходил.

Генерал не помнил, но сказал: "Помню".

Раненые медленно пошли дальше и вскоре скрылись из виду.

Когда генерал вернулся на НП, Лубенцов доложил ему, что противник ведет сильный артиллерийский огонь с железнодорожной платформы Борегард и из деревни Айхвердер. Железная дорога оседлана южнее Борегард, а на других участках противник держит ее крепко.

– Где танки?
– спросил комдив.

Офицер связи от танковой части сказал:

– На исходном положении.

Генерал повернулся к летчику:

– Подготовишь им почву, а?

– Почему не подготовить?
– отозвался летчик.