Весна
Шрифт:
Так как Тээле ему сразу не ответила, он повторил свой вопрос.
– Скажи – было бы жалко?
– Конечно, было бы.
– И ты плакала бы?
– Да ну тебя! – отмахнулась Тээле, улыбаясь. – Откуда я знаю, что я тогда делала бы?
– Как не знаешь? А я вот знаю – если бы ты умерла, я бы…
– Плакал?
– Да.
– Со стороны кладбища сквозь ветер и вьюгу донеслись голоса и лай собак. Надвигались сумерки.
– Слышишь,
– Нет там никого, – вяло ответил Арно. – Это на хуторе Уду. Он как раз за оградой. Кто в такую погоду на кладбище пойдет.
– А я уже испугалась, подумала – там бог знает кто.
– Никого там нет. Ты что думаешь, там привидения?
– Нет, привидений я не боюсь, а все-таки… кладбище… да. и темнеет уже.
– Ну и что с того. На кладбище бояться нечего. Летом я один ходил на могилу к дедушке да там на скамейке и заснул. Проснулся – вокруг уже темно. Прислушался, нет ли кого, а кругом так тихо, что…
– И ты не боялся?
– Нет. Сначала вроде страшно было, а потом ничего. Если бы в другой раз пришлось туда пойти, я бы уже ни чуточки не боялся. Да и чего бояться? Ничего там нет.
– Но все-таки говорят, будто там видели…
– А, не знаю.
– А наша бобылка [4] будто бы один раз видела какого-то человека в черной одежде, наклонился он над могилой, а у самого полы так и развеваются. Она перепугалась, пустилась бежать, а потом говорила: «Не убеги я оттуда, кто знает, что бы он со мной сделал». Как ты думаешь, Арно, откуда он взялся?
4
Бобыль – крестьянин, который сам не имел земли, в жил на земле, купленной или арендованной другим крестьянином.
– Ну, может, стоял какой-нибудь человек около могилы. Ветер ему полы развевал, вот и все… Это же. еще не значит, что там было привидение. А иногда просто померещится; вот попробуй в сумерки, как сейчас, долго смотреть на одну и ту же вещь – и вдруг покажется чье-то лицо, или какой-нибудь зверь, или… Но когда смотришь, ни о чем не думай, только смотри и глазами не моргай. Глаза у тебя станут тяжелые, странные, тогда и увидишь такое, что сама не поймешь. А ты смотрела когда-нибудь на облака? Иногда бывает облако – прямо как человек, а то будто животное… лошадь, повозка… всякое там бывает. Ты видела?
– Сама я не смотрела, а другие говорят, будто видели.
– Неужели ты никогда на облака не смотришь?
– Нет, не смотрю. А что мне смотреть, у меня и времени нет на них смотреть.
– А что же ты делашь, что у тебя времени нет?
– Ты разве не знаешь, что я делаю, – я матери по хозяйству помогаю.
Тээле произнесла эти слова – «по хозяйству помогаю» – с очень важным видом и бросила на Арно взгляд, в котором можно было ясно прочесть: «Конечно же, в хозяйстве помогаю – кто мне позволит шататься без дела, как тебе».
– Но не вечно же ты хозяйничаешь? – спросил Арно таким тоном, словно ему было
– Если не хозяйничаю, то учусь, быстро ответила девочка.
– А так, просто?
– Как это – так, просто?
– Да так… чтобы просто посидеть и подумать.
– А что мне еще думать!
– Ну, вот когда лампа в комнате горит, не случалось тебе видеть, какие удивительные тени появляются на стене? Позавчера вечером или когда это было? – смотрю… на дверях как будто мамино лицо. Это от большого платка так падала тень, что получалось мамино лицо.
– И чего ты только не видишь!
– А почему бы мне не видеть? Но вот отчего ты ничего не видишь?
Наступило молчание. Арно, которого уже наполовину занесло, чуть пошевелился, счищая с груди и рукавов снег. Тээле же беспокойно вертелась, изредка поглядывая на мальчика. Наконец она решительно поднялась и, стряхивая с себя снег, сказала:
– Ну, пойдем уже. Больше тут сидеть нельзя, а то совсем стемнеет, ни зги не видать будет, заблудимся еще. Идем!
– Пойдем на кладбище, я покажу тебе могилу моего дедушки, – ответил Арно, поднимаясь.
Тээле с изумлением взглянула на него. Вот какой он, этот Арно: сам устал так, что и домой дотянуться не может, а хочет еще на могилу дедушки идти.
– Нет, я не пойду, – ответила она.
– Почему?
– Не пойду.
– Боишься?
– Все равно, а только не пойду.
– Не пойдешь – и не надо, я тебя особенно и не прошу. А скажи, Тээле, тебе было бы жалко, если бы я умер?
– Смешной какой ты сегодня, Арно. Почему же не было бы жалко? Конечно, было бы. Ну, теперь вставай и пойдем.
– Я не могу, – сказал Арно, улыбаясь.
– Дай руку, я тебе помогу.
Тээле протянула руку и помогла ему подняться. Потом она отряхнула с него снег, и они пошли по дороге.
– Как темно уже, – сказала Тээле.
Когда они дошли до развилки дороги, где Тээле надо было поворачивать к своему дому, Арно захотел ее проводить до ворот хутора Рая, как тогда, осенью. Но Тээле не согласилась.
– Да ну тебя, самому еще вон как далеко идти! Когда же ты домой доберешься, если меня еще пойдешь провожать?
– А я от вас пойду напрямик, через поле.
– Не говори глупостей! Это тебе не осень, когда по меже можно пройти. На поле сейчас такой снег, что ты совсем увязнешь. Будь хороший мальчик, иди прямо домой!
– Ну если ты так хочешь, я пойду.
– Да, иди!
– Я буду тебя здесь ждать утром.
– Ладно, только очень рано не приходи, а то озябнешь.
Они расстались, каждый пошел своей дорогой. Арно несколько раз оглядывался в сторону хутора Рая, пока темный комочек, двигавшийся по дороге, удаляясь, совсем не исчез во мгле. На душе у Арно опять стало грустно. Пока Тээле была с ним, как сейчас, когда они сидели у дороги, ему было хорошо, он не грустил, но стоило ей уйти… Он и сам не понимал, что это такое. Ему казалось, что, когда Тээле с ним, он счастливее всех на свете. Даже не так уж важно разговаривать с ней, достаточно того, что она рядом.