Вестероские приключения
Шрифт:
– … окей! – произнесла она.
Мышцы вибрировали, их сводило судорогой. Он не мог лежать неподвижно. Желудок крутило. Его постоянно тошнило, и чьи-то заботливые руки помогали ему наклониться на бок, чтобы не захлебнуться собственной рвотой.
– Я закрою окно? – спросила Она.
– Нет, и так жарко …
– Я замерзла, это ты мой солнечный принц, тебе жарко, а я в теле северянки, и мне холодно …
– Давай я согрею тебя?
– Давай – Она по детски непосредственно прижалась к его груди, а он стал гладить кончиками пальцев ее обнаженную спину: – Да у тебя у самого холодные руки. Тебя нужно укутать
Он рассмеялся: – Как тебе удается думать и говорить такую ерунду? И почему мне эти твои глупости кажутся такими милыми?
– Я не знаю, ты мне скажи!
– Все ты знаешь …
– Нет …
– Потому, что я люблю тебя…
И снова вернулась боль. Ему хотелось облегчить страдания, и казалось, если он удариться о стену, или прокусит свою ладонь до крови, то боль отступит. Но становилось только хуже. И чьи-то крепкие руки привязали его запястья к постели, и он вечность лежал, не имея возможности причинить себе вред.
Метаясь между сном и полусознанием, он ощущал, как кто-то дает ему воду и травяные отвары. Убирает за ним и протирает влажной тканью его лицо. Как чей-то голос шепчет: – За что ты сделал это с собой … ты жалеешь себя?
– Чудесный дом с садом, на берегу моря, с голубыми ставнями. Как ты и хотела!
– Здорово, я так и думала, что он существует! – Она была такой счастливой.
– Там рядом есть деревенька, в которой производят краски.
– Распишу в этом доме стены!
– Все что захочешь, любимая…
– Я нарисую на его стенах слезы, которых я не пролью, и те ласки, что могла бы дарить мне твоя рука, если бы она все еще была твоей, … если бы я была твоей …
– Ты не говорила этого, этого не было …
– Ничего не было … все в прошлом …
– Не говори так. Зачем ты ушла с ним?
– Ты знаешь …
– Я не знаю, ты мне скажи!
– Все ты знаешь …
– Нет …
– Потому, что я люблю тебя…
… Боль отступала. Оберин через силу, открыл глаза. Вокруг было темно. Пахло благовониями и лекарственными травами. Над ним склонилась смуглая женщина, она потрогала его лоб и положила на него свежий прохладный компресс.
– Я дам тебе отвар, ты должен его выпить. – Ее черные миндалевидные глаза смотрели строго.
– А есть что-нибудь покрепче? – еле услышав свой голос, произнес он: – Мне нужно выпить …
– Не наказывай себя, просто живи. – Она помогла ему поднять голову, и насильно влила какое-то очередное приятно пахнущее травяное дерьмо. Оберин снова погрузился в сон, на этот раз, без сновидений. Тишина и покой.
Он проснулся и сел на постели. В помещении он был один. Он встал, из одежды на нем были только широкие холщевые брюки голубого цвета. Принц оглядел комнату, она была небольшой. Ее стены казалось, были сплетены из плотного тростника. И ничего кроме жесткого матраса на полу в ней не было. Он попытался найти дверь. Одна из стен поддалась, и он смог сдвинуть ее вправо. Он оказался в просторном внутреннем дворе, с деревянной колоннадой опоясывающей множество таких же, как и его комнат. В центре двора находился небольшой сад из деревьев, покрытых мелкими бледно-розовыми цветами, земля была усыпана плоскими камешками, но кое-где торчали крупные
Оберин сел на один из крупных камней, ему ужасно хотелось есть. А еще выпить, чего-нибудь покрепче.
– Ты проснулся, очень хорошо.
Мартелл обернулся через плечо и увидел ту самую женщину, которая ухаживала за ним. Ее глаза по-прежнему строго смотрели на него, вьющиеся волосы были собраны в пучок, но непокорные пряди немного выбивались из прически. Она была стройна с тонкими запястьями и длинными пальцами. Оберин заметил, что хоть женщина и не была красавицей, в ней было что-то притягивающее взгляд. На ней было одето простое голубое платье из ткани грубого волокна, цвет которого делал еще ярче ее оливковую кожу. На ногах ее были плоские деревянные сандалии.
– Где я? И как здесь оказался?
– В Доме Шиноры, тебя принесли сюда твои друзья. – Отвечала она.
– Мои слуги, ты хотела сказать? – съязвил Оберин.
Но женщина осталась безучастна к его шутке: – Твои друзья… – сказала она утвердительно: – Не приведи они тебя к нам, на следующий же день ты бы умер. Слишком уж ты пропитал себя ядом.
– Я бы хотел поесть – сказал Мартелл: – А потом, я бы с радостью вернулся к себе на корабль.
– Ты никуда не уйдешь, пока мы не увидим, что ты готов. Ты еще слишком слаб. – Сказала женщина: – Ты должен иметь терпение. Ну а пока, если ты голоден, то давай пройдем со мной на кухню, и мы вместе начнем готовить завтрак, тебе и остальным.
– Куда? – Оберин поднял свою тонкую бровь и рассмеялся ее наглости: – Я не буду спрашивать, когда я могу уходить! И тем более не пойду на кухню, что-то готовить!? Ты в своем уме женщина? Знаешь ли ты кто я?
– Мы не звали тебя сюда. Тебя к нам прислало проведение. И мы спасли тебе жизнь. Так что, пока ты не окрепнешь, лучше слушайся, принц.
Оберин рассмеялся, эта женщина, похоже, была не в себе. Он хотел подойти к ней, но почувствовал сильное головокружение и дрожь во всем теле. Женщина, на вид хрупкая подхватила его и произнесла: – Пойдем, я уложу тебя, и принесу тебе что-нибудь поесть, видишь, твое тело не слушается тебя.
Она завела его обратно в маленькую комнату и усадила на постель, помогая облокотиться на стену. А через мгновение вернулась с небольшим подносом, на котором стояла тарелочка с рисом и плошка с полупрозрачным бульоном, в котором плавало что-то зеленоватое. Женщина села на колени и поставила поднос перед ним.
– Ешь – сказала она – эта пища придаст тебе сил.
– Что это? – Удивился дорниец. – Ты хотела сделать из меня кухарку, а теперь собираешься накормить меня зерном и водой? Я не стану этого есть!
– Ты не сможешь съесть ничего другого. – Серьезно сказала женщина.
– Смогу!
– Хорошо … – Незнакомка раздраженно встала и вышла прочь. Оберин сидел и рассматривал сад, который виднелся через открытую дверь. Женщина вернулась с другим подносом, на нем был кусок охлажденного мяса в специях и различные овощи. Она, молча, поставила поднос ему на колени и ушла.
Оберин с радостью набросился на предложенное блюдо, еле справляясь с пищей единственной рукой. Но как только еда достигла желудка, он почувствовал, как все его тело протестует …