Вестница

Найт Алекс

Присев на край кровати, я только тогда заметила, что не сняла верхнюю одежду и обувь. Усмехнулась горько, но не стала ничего менять, не было ни сил, ни желания, потому я легла в постель, уткнув пустой взгляд в потолок. И чтобы не скатиться в панику и истерику, начала планировать свои шаги. Это не впервые, мне уже приходилось проходить через любовные разочарования и потери. Сначала будет больно, потом тяжело, следом наступит штиль принятия, подготавливая место для рассвета новой надежды. Майкл многие годы был важной частью моей жизни, потому с ним будет больнее и тяжелее во сто крат, придёт непринятие, воцарится полнейшее разочарование

в любви, вместо надежды сформируется осторожность и неприятие отношений. Я научусь больше не мечтать и мыслить реальными целями.

Может, Кейт его изнасиловала?

Лилит… – скривилась я.

Молчу, – расстроенно вздохнула она.

Время текло бесконечно долго, погружая меня в пучину апатичного отчаяния. И когда послышался щелчок входной двери и звуки шагов, я поняла, что не хочу никаких разговоров, обсуждений и оправданий, они лишь разочаруют сильнее. Но оказалось, будет ещё больнее. Майкл вошёл в комнату молча, присел на край кровати и принялся аккуратно снимать с моих ног ботильоны. Бережность его прикосновений, забота обо мне пробили брешь в броне самообладания мгновенно. Все мои попытки успокоить себя обратились прахом. На глазах навернулись слёзы.

– Она беременна? – хрипло спросила я.

– Нет.

– Ты бы хотел, чтобы…

– Конечно же, нет, Натали, – Майкл стремительно подскочил на ноги, обошёл кровать и присел у её центра, чтобы склониться ко мне и заглянуть в мои глаза. – Я люблю тебя, Натали. Мне нужна только ты, – делая паузу на каждом слове, произнёс он.

– А она?

– Ошибка, – процедил он, поджав губы.

– Вот оно, значит, как… Всего лишь ошибка… И как часто ты трахал эту ошибку за моей спиной? – хотелось бы произнести эту фразу сердито, разозлиться, прийти в бешенство, сбросить эмоции, но не выходило.

Мной владели лишь опустошение и полнейшее разочарование. Кажется, и им тоже. Карие глаза смотрели тускло, болезненно, воспалённо. На щеках ходили желваки.

– Не понимаю, Майк. Я знаю, со мной тяжело, ещё и это клеймо бессмертия. Если бы ты сказал, что не можешь, не хочешь, просто не готов, мне было бы больно, но я бы приняла, потому что желаю тебе счастья. А этого я никак не могу понять. Почему ты так поступил? Кейт так тебе понравилась? Захотелось разнообразия? Решил сначала проверить, сможешь ли без меня? – слова оборвались, дыхание обратилось жалким всхлипом.

Из глаз всё же полились слёзы.

– Пожалуйста, не плачь, – Майкл протянул руку к моему лицу, но остановился под мой гулкий вздох.

Казалось, одно его прикосновение – я сорвусь в истерику. Только ему всегда можно было показать свои настоящие чувства, показать себя настоящей, но сегодня я лишилась этой возможности.

– Один раз. Две недели назад, – словно через силу ответил он и стремительно подскочил с кровати.

Запустив пальцы в растрёпанные волосы, он заметался по комнате. Карие глаза то ярко вспыхивали эмоциями, то опустошённо гасли.

– Я сам не понимаю, что на меня нашло, Натали. Тот день был… выматывающим. Нас только отпустили с зачистки, но меня срочно вызвал Новач. Я тебе не говорил, не хотел беспокоить.

– А я ждала, когда расскажешь, что работаешь в разведке.

– Я не работаю в разведке. Наш парень как-то попал в ловушку. Его бы оставили, и я решился рассказать про свой

алхимический знак. Парня мы вытащили, и Новач несколько раз обратился ко мне по несложным миссиям. Вот и тогда надо было вытащить агента. Я не стал отказывать, но, видимо, зря, мы попали в переплёт, слили резервы, еле выбрались. Домой я вернулся совершенно разбитым, сразу свалился спать, а тут звонок в дверь, и она… Кейт… – Майкл прекратил метания, замер, устремляя отсутствующий взгляд к окну, словно на миг оказался в моменте времени, о котором рассказывал. – Она тараторила про чувства, любовь, я был в таком состоянии, что с трудом понимал её слова. А потом она сбросила пальто… Под ним было одно бельё. Я должен был собраться, выгнать её, только почему-то не стал…

– Она была девственницей.

И казалась такой открытой, невинной, даже временами глуповатой. Похоже, мы оба ошиблись в её оценке.

– Я в курсе, – тяжело сглотнув, он безвольно взмахнул рукой, медленно разворачиваясь ко мне. – Я не оправдываю себя, не пытаюсь обвинить во всём её. Говорю как есть.

– Лучше бы ты соврал, что она тебя изнасиловала, – прикрыв лицо руками, я тихо проревела про себя.

Теперь понятно, почему в прихожей пахло чистящим средством, а Майкл казался таким дёрганым. В тот день я тоже пришла поздно, а если бы появилась раньше? Что бы увидела? Мы ведь были близки в тот день. Я сама настаивала из-за его состояния. Как же противно…

– Уйди, Майк.

– Натали…

– Нет, я очень тебя прошу, давай расстанемся спокойно, – взмолилась, убирая руки от лица. – Не хочу повторения истории с Крисом, не хочу менять замки, прятаться, бояться твоего появления.

– Не сравнивай нас, – зло качнул он головой, вновь приблизившись к кровати. – Я не могу, Натали, не могу тебя отпустить. Помнишь же, что мы оба решили, – он вытянул из кармана джинсов помолвочное кольцо.

«Это не только обещание, но и угроза», – всплыли в памяти его слова, и на миг стало страшно.

– Я всё исправлю, Натали, – заявил он непоколебимым тоном, а карий цвет радужки сменил белый свет энергии. – Верну твоё доверие.

– Нет, – в приступе ужаса я резко села. – Пожалуйста, Майк, не надо. Я не хочу… и не могу… доверять.

– Со мной сможешь, – припечатал он одновременно твёрдо и сердито.

– Уйди, пожалуйста, уйди, – я опустила взгляд и сжала пальцами переносицу, силясь не разреветься.

– Я уйду ненадолго, тебе надо прийти в себя. Но не отступлю, Натали. Ни за что на свете.

Страх в душе смешался со странным удовлетворением. Похоже, я всё же мазохистка, раз радуюсь тому, что Майкл от меня не отказывается. Но значит ли это хоть что-то? Он же мой лучший друг, моё солнышко, мне сложно на него злиться. За его жертвы, за его терпение, за его любовь я бы даже могла его простить. Дело в другом, в разрушенном доверии. Не представляю, как его восстановить, более того, не хочу. Слишком больно.

Майкл ушёл, оставляя меня в одиночестве. Тишина давила своей оглушительностью. Я вдруг осознала, что разучилась быть совершенно одна. Будто Майкл всегда находился рядом, встречал меня после работы или забирался ко мне в постель ночью после сложных зачисток. И в эту постель тоже, на которой я теперь лежу в полнейшем одиночестве. В комнате даже пахнет им. Совершенно разбитая этим осознанием, я поднялась с кровати. Снова надела обувь, взяла сумку и растерянно взглянула на дверь. В коридоре же охрана…