Вестник. Повесть о Данииле Андрееве
Шрифт:
Ходить в Кремль он любил. Но это надо было заслужить. Гулять по городу его водили в награду за хорошее поведение и успехи в течение недели. И больше всего ему нравилось путешествовать на трамвае.
Дядя Филипп тоже любил ездить на трамвае и обязательно брал с собой книгу, а возвращаясь, рассказывал, что он прочитал, пока ездил к своим пациентам или в больницу, где он служил.
Когда Даня поощрялся поездкой с кем-нибудь из старших, он каждый раз выбирал новый маршрут и, заняв место, приникал к окну, разглядывая незнакомые улицы, дома, людей…
Кремль был ближе, но ходить с ним туда не очень-то любили, потому что
Но рассказать Шура так и не успела – в прихожей раздались голоса – пришли гости. Они проходили мимо, непременно гладя его по голове, отмечая, что за то время, пока его не видели, он опять вырос. А кто-нибудь обязательно говорил, что он стал совсем взрослым и, направляясь к столу, добавлял, что, что же делать, так всё в мире устроено: юное растёт, а старое уходит, чтобы освободить место…
Потом гости расселись вокруг стола, но его никто не стал отправлять в свою комнату и он, пристроившись в сторонке, ждал, когда сюда придёт Бусенька; она, высокая в своём длинном платье, со строгим выражением лица, всегда обязательно выходила к гостям и охотно с ними разговаривала.
– Леонид тоже виноват, он поступил неосмотрительно, – говорил один из гостей. – Разве можно доверять револьвер чужому человеку. Мало ли, что он себя называл революционером. Не следует поддаваться симпатии.
– Действительно, трудно кого-либо осуждать, мы ведь не знаем всех подробностей, – произнёс статный и серьёзный мужчина, которого все звали Иван Алексеевич. – Но случай вопиющий и свидетельствует об общественном нездоровье. А вы знаете какие-нибудь подробности? – повернулся он к дяде Филиппу.
– Елизавете Михайловне что-то рассказывали, – уклончиво отозвался тот, и гости ожидающе стали смотреть на маму Лилю.
– Этот ваш ревоюцион-эр, едва не убил Леонида, – с осуждением произнесла она. – На самом деле они оба, учитель и этот преступник оказались, несмотря на то, что читали книжки, оказались невежественными людьми. И поразительно наглыми…
Услышанное от племянника и жены Леонида всё ещё не было ею пережито. Занятая последние дни своим горем и печальными хлопотами, она забыла о теперь уже давнем, закрытым собственными хлопотами, случившемся с бывшим мужем её сестры, но теперь вспомнила и, отвлекаясь от собственных горьких мыслей, стала рассказывать то, что услышала от видевшего эту сцену племянника Вадима и жены Леонида, Анны Ильиничны, благодаря которой, собственно, тот и остался жив.
Она помнила, как радовался Леонид, когда в их доме появился учитель – молодой, переполненный смелыми мыслями, выпускник университета Михаил. Он надеялся, что тот станет другом для старшего сына, в какой-то мере восполнит тот недостаток внимания, которого не могли дать ни мачеха, ни он сам. Он видел, что отношения между его старшими сыновьями от так рано покинувшей этот мир Александры и нынешней женой Анной Ильиничной никак не складываются. И хотя та не выделяла свою старшую дочь Нину, но детей, родившихся от Леонида, любила больше, чем сыновей его первой жены и не скрывала этого. И если младший Даниил, живя у Добровых и лишь изредка наведываясь к ним в гости, этого не замечал, Вадим подобное отношение переживал. Учитель должен был компенсировать недостаток внимания к старшему сыну, стать тому другом. К тому же Михаил оказался
Но, спустя время, первое впечатление, произведённое стройным юношей с модной бородкой и такими же модными суждениями о жизни, сменилось на разочарование. Его методы обучения были не только непонятны, но и казались странными. За малейшую провинность он наказывал Вадима. «сажая в тюрьму», то есть запирал в пустой комнате, заставлял штудировать уроки, не особенно их объясняя.
И всё-таки отказаться от его услуг Леонид Николаевич не спешил, уж слишком интересны были их беседы и споры, к тому же Михаил оказался большим книгочеем и добился разрешения хозяина пользоваться его библиотекой.
Летом хозяева уехали в Крым и именно учителя Андреев оставил за главного в доме. А тот распорядился принять и оставить неведомо каким ветром заброшенного к ним беглого преступника, крестьянина из Новгородской губернии, который объявил себя «политическим». Звали его Абрам. Вернувшиеся хозяева, поверив на слово и Михаилу и Абраму, определили обязанностью последнего следить за хозяйством и охранять его. Как охраннику ему и выдал Андреев револьвер с патронами.
Необычайное сближение образованного выпускника университета и полуграмотного «политического» заметили все. И, видя, что Абрам теперь в свободное время сидит с книгой, расценили это как доброе дело.
Сказать, что за два года, которые прожила эта пара в семье Андреевых, у них не случалось ссор с хозяевами, нельзя. И прежде всего это проявлялось в неподобающем отношении к чужой собственности. Оба, и учитель, и Абрам, не спрашивая, брали и пользовались не только книгами, но и другими вещами хозяев. Но Леонид Николаевич относил это к новому прогрессивному взгляду на собственность, который проповедовали оба, и даже упрекал Анну Ильиничну, которая никак с этим не хотела согласиться.
Но в конце года в предпасхальные дни всё накопившееся в Леониде Николаевиче раздражение прорвалось, когда Абрам опять взял без спроса то, что хотел, и он, вспылив, велел охраннику убираться.
– Это настоящий убийца, – голос Елизаветы Михайловны, севший за эти дни от печали и слёз, вдруг зазвенел.– Как Лёня не мог этого не видеть!..
– Лизонька, успокойся, – вмешался дядя Филипп. – Всё же хорошо закончилось…
Даня уже слышал эту страшную историю, которая приключилась с его отцом и людьми, жившими с ними. Учителя своего брата он помнил, тот был совсем нестрашным, хотя Вадим и не любил его. А вот того, кого называли Абрамом, совсем не помнил и поэтому представлял его то с чёрной повязкой на глазу, то со злым, как рисуют преступников, лицом и обязательно с огромным револьвером в руке…
– Вадим слышал как они ругались, и по его рассказу это выглядело так: Леонид приказал Абраму немедленно уйти, тот отказался. Тогда Леонид из своего револьвера выстрелил в потолок. А Абрам из того, который ему Лёня дал раньше, стрелял в Леонида Николаевича, но Анна Ильинична ударила его по руке и пуля пролетела мимо… – закончил дядя Филипп рассказ за жену.
– Как замечательно, когда рядом верная жена. – негромко заметил Иван Алексеевич. И продолжил: – Но лучше было, если бы они не пригрели этого политического. Такие, как этот Абрам, ещё принесут России немало горя.