Вестник

Нетт Евгений

– Два серебряных, и через пол часа у тебя на руках будет две порции этой отравы. Уже доводилось использовать?

– Дважды.

– Тогда зачем две...?

– Я предпочту не отвечать, уважаемая Сиан.
– Ответил Гёт, стрельнув глазами в сторону товарищей. Гномка молча кивнула и, получив плату, скрылась в своем жилище.

Каэл остановился посреди широкой тропы и, оглянувшись, посмотрел вниз. Отсюда было хорошо видно место, где решил схорониться Антип с их скакунами - небольшой, окруженный деревьями овражек представлял из себя прекрасное укрытие от любой летающей твари вроде виверны, предпочитающей

выискивать добычу с воздуха.

– Чего задумался, Каэл?
– Спросил замерший чуть позади юноши Кельт.
– Высоты боишься?

– Высоты...? Не больше и не меньше, чем мечей или, скажем, виверны.
– Усмехнулся Каэл, продолжив подъем. Тропа была достаточно крутой для того, чтобы вызвать трудности даже у подготовленного человека, какими вне боя и являлись одарённые вроде Каэла и его товарищей.
– Просто я никогда раньше не поднимался так высоко. Отсюда открывается прекрасный вид...

– Это да. Когда я впервые оказался в горах, то тоже не мог отвести взгляд от этой красоты. Перестал обращать на неё внимание только когда моего знакомца, что со мной служить пошёл, орк на копье насадил - мы стояли и смотрели на закат, а эта серокожая дрянь сзади подкралась. Их же среди камней ни черта не видно...

– Тихо!
– Все замерли и замолчали, напряженно вслушиваясь в тишину. Прошла секунда, другая, и вот уже Каэл смог различить среди завываний ветра ритмичный перестук копыт.

– Близко. Далеко. Непонятно. Горы. Молчим.
– Показал Гёт левой рукой, присев на корточки.

Тем временем юноша медленно выглянул из-за оказавшегося совсем рядом валуна и тут же юркнул обратно - буквально в двух десятках метров от него шла колонна из десятка конных воинов.

– Воины. Простые. Десять. Близко.
– Кельт кивнул и бесшумно устремился в сторону Гёта, который знаков Каэла не видел из-за разделяющих их камней. Прошло несколько секунд прежде чем и Кельт, и Гёт добрались до юноши и, оценив возможную угрозу, приняли решение.

– Опасности нет. Выходим. Готовность.

– Э-эй!
– Кельт, встав в полный рост, первым перебрался через камень и направился к ошеломленным неожиданным появлением кого-то еще людям. Каэл и Гёт пошли следом.
– Вы, стало быть, тоже на виверну идёте?

– Идём.
– Первым отошедший от неожиданности воин, окинув троицу взглядом, подал голос.
– А вы втроём решили эту тварь одолеть? Да один еще и юнец безу...

Пролетевшая прямо перед носом наёмника искра заткнула его быстрее, чем это успел сделать выехавший вперед полный мужчина в богато расшитых одеждах, совершенно не подходящих даже для путешествия по горам, не говоря уже об охоте.

– Прошу простить моего подчиненного, уважаемые маги. Раз получилось так, что наши отряды встретились здесь, в горах, я бы хотел предложить обсудить условия дележа вырученной за труп виверны суммы. Ведь ни вы, ни мы не уступим друг другу всю добычу, верно?

– Верно говоришь, уважаемый. Вот только в одном ты ошибся - с чего бы нам с вами что-то делить?
– Гёт улыбнулся вроде-бы добродушно, но торговцу, как и наёмникам за его спинами, отчего-то стало не по себе.
– Тут или вы прямо сейчас уходите, или мы вас тут и оставим. Решайте.

Гёт развернулся и, подтолкнув Кельта в обратную сторону, подошёл к Каэлу.

– Сейчас они сами отсюда и уйдут. Наёмники на смерть ни за какие деньги не пойдут, точно говорю.
– Прошептал он, зло ухмыльнувшись.

– А ну как не уйдут? Что тогда делать будем? Убивать?
– Спросил

Каэл, нахмурившись.
– Так деньги, таким образом полученные, еще никому не помогали.

Гёт посмотрел на юношу как на несмышленого ребенка.

– Бредни это, Каэл. Деньги - они деньги и есть, нет никакой разницы, что ты честным трудом их заработал, что убил кого. Да, хорошего человека будет грызть совесть. Более того - рано или поздно она его сгрызет...

– А тебя она, хочешь сказать, беспокоить не будет?

– Будет. Но ради дочери я готов пойти на многое, пойми.
– Гёт обернулся и посмотрел на что-то громко обсуждающих наёмников. Те, очевидно, не хотели вступать в схватку сразу с тремя магами, но отчего-то тянули и все еще не бросили своего нанимателя.
– Надо будет - убью. Десяток людей, сотню... Лишь бы она была здорова.

– Они согласятся, даже если мы выделим им треть от добычи. Ты как-то упоминал, что на лечение потребно меньше полусотни. Я готов отказаться от своей доли, Гёт. Я не нуждаюсь в деньгах и, смею надеяться, никогда не буду нуждаться.
– Каэл посмотрел на резко угомонившихся наёмников.
– А эти люди? Сколько они проживут? Семьдесят лет? Восемьдесят? Нам отмерен куда как больший срок, и мы не можем вот так просто лишать их шанса наладить свою жизнь.

– Не знаю, к чему ты приплёл сюда возраст, Каэл, но - хорошо. В чём-то ты действительно прав. Мы отдадим им треть от вырученных денег, но в охоте они примут непосредственное участие. Оставшееся поделим между нами поровну. Доволен?

– Вполне.

Гёт покачал головой и, улыбнувшись своим мыслям, отправился к наёмникам. Каэл и Кельт двинулись следом.

– ... А я говорю, что нужно уходить! Силиотто, ты сделал для нас многое, но ты пойми - это маги, а не разбойники с большой дороги. Нам не справиться даже с одним...

– Отвлекитесь на минутку.
– Торговец дернулся от неожиданно раздавшегося за его спиной голоса.
– Мы обсудили ситуацию и решили выделить вам треть от вырученных с продажи виверны денег. Но в этом случае вы примите участие в охоте на равных с нами. Как вам такое предложение?

Глава 40

– Поприветствуем императора Виллиана!
– Многократно усиленный магией голос глашатая разнесся над главной площадью столицы, на которой негде было упасть не то, что яблоку - крошечная виноградинка, урони ты её с неба, до земли бы просто не долетела. Но несмотря на всё это непрерывный поток людей и не думал иссякать - каждый хотел посмотреть на церемонию коронации основателя новой правящей семьи - паладина, сына епископа и друга Лордов, Виллиана Зил.

– В этот трудный для государства час я, император Виллиан Зил, со всей должной ответственностью принимаю бремя власти и обязуюсь править с крепкою верой в милость Господа, в духовную мощь и непоколебимую твердость и верность нашего великого народа...

Огстер стоял за спиной своего сына и недоумевал - речь, которую он составлял лично, Виллиан заменил на что-то своё. И в речи этой не было ни слова о церкви, что приведет империю к процветанию. На скулах епископа заиграли желваки. Обращение императора к народу - то, из чего складывается первое впечатление о правителе. Да, эта речь не была слабой - в ней чувствовалась сила, сила императора, способного править целым государством... Но в ней не было того, что должно было там присутствовать. Теперь не избежать неудобных вопросов как от иерархов церкви, так и от лордов...