Весы Фемиды
Шрифт:
Не будь полковник столь расстроен и подавлен, он наверняка бы дал знать о своем приближении. А так он прошел по мягкому ковру и, открыв дверь, застал дочь в объятиях Марка Лакландера, из которых она если и пыталась освободиться, то не очень решительно.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Долина реки Чайн
1
Роуз и Марк отреагировали так, как и подобает застигнутым врасплох влюбленным. Они моментально отстранились друг
— Извини, дорогая. Прошу прощения, — сказал полковник и слегка поклонился в сторону дочери.
Взволнованная Роуз бросилась к отцу и, обняв за шею, воскликнула:
— Папочка, это же должно было когда-нибудь случиться, правда?
— Сэр, я хочу жениться на вашей дочери, — произнес Марк.
— А я этого не хочу, — добавила Роуз, — если ты будешь против. Я так ему и сказала.
Полковник осторожно высвободился из ее объятий и обнял за плечи.
— Откуда ты сюда приехал, Марк? — спросил он.
— Из Чайнинга. Сегодня я дежурил в больнице.
— Понятно. — Полковник посмотрел на влюбленных, понимая, какими беззащитными и ранимыми их делала пылкая страсть. — Присядьте, пожалуйста. Вы оба. Мне надо подумать, как вам сообщить нечто важное. Садитесь.
Не понимая, что происходит, они молча повиновались.
— Когда ты вернешься в Нанспардон, Марк, — начал полковник, — то увидишь, что твой отец очень расстроен. Причина тому — наш недавний с ним разговор. Я вправе пересказать его суть, но мне кажется, будет лучше, если ты все узнаешь от него самого.
— Что узнаю?
— Боюсь, нечто очень неприятное. Твой отец будет категорически против самой мысли о браке с Роуз.
— Этого не может быть! — не поверил Марк.
— Ты скоро в этом убедишься. Я не исключаю, что ты и сам посчитаешь для себя невозможным породниться с семейством Картареттов. — Полковник грустно улыбнулся. — Прости меня, милая Роуз, но это правда.
— Но, папочка, — вмешалась Роуз и спросила с оттенком иронии: — И что же такого ты натворил?
— Боюсь, что хуже не бывает, радость моя, — ответил отец.
— О чем бы ни шла речь, — сказал Марк, вставая, — смею вас заверить, что никакие ссоры не заставят меня изменить свои намерения относительно Роуз.
— Дело вовсе не в ссоре, — мягко ответил полковник.
— Отлично! — Марк повернулся к Роуз: — Не волнуйся, дорогая. Я отправлюсь домой и все улажу.
— Конечно, иди, — согласился полковник, — и во всем разберись.
Он взял доктора под руку и проводил до двери.
— Завтра ты будешь относиться ко мне совсем по-другому, Марк, — сказал он. — Сможешь ли ты поверить, что мой поступок является вынужденным, и поступить по-другому я просто не могу, как бы этого ни хотел?
— «Вынужденным»? — удивленно переспросил Марк. — Да, разумеется… Конечно… — Он сжал челюсти и сдвинул брови, отчего фамильные черты Лакландеров стали особенно заметны. — Послушайте, сэр, если мой отец одобрит помолвку… а иного я и вообразить
— В таком случае, — ответил полковник, — твой вопрос не требует никакого ответа. А сейчас я оставлю тебя попрощаться с Роуз, а потом ты пойдешь домой. До свидания, Марк.
Когда полковник ушел, Марк повернулся в Роуз и взял ее за руки.
— Какая-то ерунда! — сказал он. — Ну что такого могут учудить наши отцы, чтобы разлучить нас?
— Не знаю. Я не знаю, в чем дело, но мне ужасно тревожно. Папа так расстроен!
— Ну, пока мы не знаем подробностей, ставить диагноз не имеет смысла. Я отправляюсь домой и перезвоню тебе через пятнадцать минут. Бог сотворил настоящее чудо, одарив меня твоей любовью, Роуз. И ничто, — продолжил Марк с таким пылом, будто до него никто и никогда не говорил этих слов, — слышишь, ничто не может разлучить нас! До встречи, любимая.
Он поцеловал Роуз и удалился.
Оставшись в одиночестве, она задумалась о чувствах, которые они с Марком испытывали друг к другу. Куда делись ее обычные сомнения, вызванные боязнью причинить отцу боль своим замужеством? Осознав, что даже не особенно переживает из-за столь необычного поведения отца, она поняла, насколько сильное чувство ею овладело. Роуз подошла к большой стеклянной двери и посмотрела на поместье Нанспардон, лежавшее на другом краю долины. Переполнявшее ее счастье не оставляло в душе места для переживаний. Она впервые поняла всю силу любви.
Задумавшись, она совершенно потеряла счет времени, и к действительности ее вернул гонг, созывавший на ужин и раздавшийся одновременно со звонком телефона. Она подлетела к нему и взяла трубку.
— Роуз, — сказал Марк, — скажи мне прямо сейчас, что любишь меня. Прямо сейчас.
— Я люблю тебя.
— И дай мне свое самое честное слово, что выйдешь за меня замуж. Обещай мне, а лучше поклянись!
— Клянусь.
— Вот и хорошо. Я вернусь в девять часов.
— Ты узнал, что произошло?
— Да. И вопрос очень щекотливый. Да хранит тебя Господь, любимая. До встречи.
— Увидимся в девять, — подтвердила Роуз и, окрыленная, отправилась на ужин.
2
К восьми часам вечера капитан Сайс начал вновь погружаться в депрессию. Около пяти, когда солнце стояло над нок-реей, он выпил бренди с содовой, что немного подняло настроение. Положительный эффект усилился благодаря трем-четырем новым порциям, и он даже стал представлять себе, как займется каким-нибудь стоящим делом и достигнет в нем невероятных успехов. Однако потом каждый новый глоток спиртного постепенно нагонял на него тоску, и на этом этапе он обычно и брался за лук. Кстати, ту злополучную стрелу, лишившую жизни мать Томазины Твитчетт, он послал через рощицу на луг мистера Данберри-Финна, находясь как раз в таком состоянии, близком к самоубийству.