Весы правосудия
Шрифт:
Григорий Иванович позвонил генералу Кузнецову в семь вечера.
— Товарищ генерал, — нервно произнес в трубку завлаб, — клиент созрел.
— Буду через пять минут! — ответил Владимир Николаевич.
По пути в лабораторию генерал заглянул в кабинет майора Сидоренко:
— Сергей Валентинович, пойдем, нас Григорий Иванович к себе приглашает, полюбопытствовать…
— Неужели?.. — пораженно ахнул Сидоренко.
— Полная регенерация! — подтвердил догадку майора Кузнецов. — А ты сомневался? — Он лукаво подмигнул подчиненному.
Контрразведчики спустились
— Ну, Григорий Иваныч, хвались! — произнес генерал.
— Извольте! — Завлаб подвел «высоких» гостей к обнаженному телу, по-прежнему неподвижно лежащему на холодном металлическом столе. — Как огурчик — даже шрамов не осталось! Все пули вышли! — Он громыхнул железной чеплашкой, наполненной сплющенным свинцом. — Отверстия затянулись! Чудеса! Я подключил его к оборудованию, — сообщил Григорий Иванович, — но он пока еще не подает признаков жизни! — На экране монитора, регистрирующего сердечную деятельность, лишь тонкая прямая полоска. — Но если что, — продолжил завлаб, мы тут же заметим. Может, чаю хотите?
— Не откажусь, — ответил Кузнецов. — Неизвестно, сколько придется ждать…
— Сейчас чайник включу, — сказал Григорий Иванович, на секунду исчезая из поля зрения офицеров.
— Сергей Валентиныч, ты телевизор сегодня смотрел? — спросил вдруг генерал.
— Смотрел, товарищ генерал, — ответил Сидоренко.
— И как?
— На всех каналах транслируются шокирующие кадры с места перступления, — тоном заправского диктора произнес Сидоренко.
— Ничего, ему не привыкать! — Кивнул в сторону лежащего тела генерал. — В девяносто третьем тоже была неслабая шумиха… Но Юсупов тогда вывернулся! И я теперь понимаю, каким способом…
— Товарищ генерал, но колечка-то у него нет. И на месте преступления мы его не нашли…
— Да, я сразу отметил этот факт, — согласился генерал.
— Возможно, Юсупов оставил перстень дома…
— Нет, — возразил Кузнецов, — он никогда не снимал перстень.
— Вы думаете, что вся эта котовасия именно из-за этого перстня?
— Да, я считаю именно так, — четко озвучил свою позицию генерал.
— Но если все достижения этого господина Юсупова напрямую зависят от чудодейственного артефакта, тогда какого черта он сейчас восстанавливается? Ведь артефакт утерян…
— Не знаю, но надеюсь узнать от самого господина Юсупова, — весело улыбнулся генерал.
— Вы настолько уверены, что он воскреснет, словно Иисус…
— Воскреснет, Сережа, можешь не сомневаться! Иначе, по какой причине у него закрываются раны? — риторически спросил Кузнецов. — Без последующего воскрешения эта процедура попросту бессмысленна.
— М-да! — Майор не нашелся, чем ответить на этот вопрос генерала.
— Товарищ генерал! Товарищ майор! — В помещении прозекторской вновь появился тщедушный завлаб, сжимающий в руках две парящие кружки с горячим чаем.
— Спасибо, Григорий Иваныч! — Поблагодарил Кузнецов, принимая кружку. — Ты нашего клиента на томографе проверял?
—
— И результат?
— Ничего особенного, — пожал плечами завлаб, — ни тебе двух сердец, ни тебе жабр — обычный хомо сапиенс… Если не считать, конечно, его способность так стремительно заращивать раны, даже будучи стопроцентно мертвым. Я боюсь даже предположить, как он регенерирует, будучи живым.
— Значит, никаких уродств не обнаружил?
— Никаких, — подтвердил Григорий Иванович. — На инопланетянина не похож! — фыркнул он. — Внешне, да и внутренне — че-ло-век.
— Но обычному человеку такое даже и не снилось! — шумно отхлебнув чай, произнес Сидоренко.
— Обычному, конечно, но если человека слегка «видоизменить», неизвестно, на что он станет способен, — с загадочным видом произнес Кузнецов.
— Вы встречали таких людей, товарищ генерал? — без какой-либо задней мысли полюбопытствовал майор.
— Да, — просто ответил Кузнецов. — Григорий Иваныч, дай мне чистый скальпель…
— Обижаете, Владимир Николаевич, одноразовый! — Завлаб протянул генералу упакованный в пластик инструмент.
Генерал освободил скальпель от упаковки и ловко провел режущей кромкой по ладони левой руки.
— Владимир Николаевич, вы что делаете?! — воскликнул Сидоренко.
— Не переживай, Сережа, дед еще окончательно не сбрендил… Ты лучше сюда посмотри.
Сидоренко и так не отрывал взгляда от аккуратного разреза, сочившегося темной (майору даже показалось, что слишком темной) кровью. Генерал достал из кармана платок и промокнул рану. Когда он убрал промокшую тряпицу, Сидоренко не смог сдержать возглас удивления — рана существенно уменьшилась. Там, где еще недавно был надрез, образовалась коричневая корочка. Кровь очень перестала сочиться, больше не мешая майору наблюдать, как края ранки стремительно срастаются. Через десять минут о нанесенной ране напоминал лишь тонкий белый шрам, тянувшийся через ладонь генерала.
— Завтра ничего не останется, — произнес Владимир Нколаевич, потирая зажившую ладонь.
— Черт возьми! — не сдержался Сидоренко. — Кто же вы, товарищ генерал? Вы такой же, как Юсупов?
— Господь с тобой, Сережа! — рассмеялся генерал. — Он — это он, а я — это я!
— Но вы точно так же можете заращивать раны! Я не могу… Григорий Иванович, ты тоже так можешь?
— Увольте, товарищ майор, — развел руками завлаб, — я самый обычный врач… Ну, не совсем обычный, — добавил он, немного подумав. Так тож — специфика нашего отдела.
— Ну, слава Богу! — Отер выступивший на лбу пот Сергей Валентинович. — А то я подумал… Владимир Николаевич, как это у вас получается? В чем фокус? Какие-то особые методики…
— Никаких фокусов! Никаких методик! — Мотнул головой Кузнецов. — Когда-то давно со мной произошел э-э-э… несчастный случай…
— А по мне, — вмешался в разговор завлаб, — так это счастливый случай.
— Нет, Григорий Иваныч, случай как раз был несчастный, просто мне повезло… — Договорить генерал не успел — громко пискнул кардиограф.