Весы змея
Шрифт:
— Ты ничего не знаешь о том, как я жил, пока ты не пришёл в Парту, мастер Ульдиссиан! Я ни перед кем не держал отчёта! Все боялись меня! Ты отнял это у меня и сделал меня своей овцой! Но она напомнила мне, кем я являюсь на самом деле, — он придвинулся ближе, глаза были широко распахнуты и метали огонь. Выражение лица было маниакальным, — и за это я обожаю её ещё больше!
С партанцем разговаривать было бесполезно. Лилит совершенно околпачила его, заглянув в уголки души, в которых ещё таилась тьма, которая некогда целиком опутывала Ромия… И снова
Ульдиссиан попробовал освободить левую руку, но путы держали крепко. Ромий ухмыльнулся. Лилит сложила губы в притворном сочувствии узнику.
Чтобы выиграть время и придумать, как бежать, Ульдиссиан спросил:
— Так что же, она использовала тебя, чтобы обратить новых эдиремов? Только этого она и хочет! Она не может делать это так быстро сама. Такова природа дара; он присущ человеку, а она не человек, Ромий!
Его слова пролетели мимо ушей.
— Она выбрала меня. Она выбрала меня из всех их, потому что она увидела, какой я сильный и что меня можно освободить от иллюзий, которые ты наложил на нас. С Хашира я показываю другим, старым и молодым, каждый день, и много таких дней впереди. — Он осклабился. — Они обращаются ко мне, как к богу…
Лилит придвинулась ближе, сначала поцеловала Ромия в щёку, а затем лизнула её. Он ответил на действие, как кот, потерев своё лицо об её. От этой сцены Ульдиссиану сделалась дурно: он переживал не только за Серентию, но и за партанца тоже. Это не был Ромий, которого он знал.
— А после сегодняшней ночи, — прошептала демонесса Ульдиссиану, продолжая соблазнение, — они всеувидят правду, дорогой Ромий! Разве не так?
— Ты собираешься использовать его? — радостно ответил бывший разбойник.
Она усмехнулась его вопросу.
— Это было бы просто чудесно, но нет. Его кровь не подойдёт. Вообще-то, от неё может получиться противоположный эффект, примешивание его испорченности. Нет… Мне нужен кто-то, чья жизненная энергия усилит то, чего я желаю, дорогой, милый Ромий… И, по правде говоря, только один человек приходит мне на ум.
Изумление вдруг отразилось на лице партанца. Его глаза даже ещё больше расширились, вплоть до того, что он стал походить на лягушку.
Задрожав, он рухнул вперёд прямо на ошеломлённого Ульдиссиана. Стало видно его спину.
Длинная алая струйка сочилась из страшной раны в его спине.
Лилит держала кинжал, который Ульдиссиан заприметил ещё до предательства. Кровь Ромия стекала с лезвия на рукоять. Лилит не обратила внимания, когда красные капли достигли её руки. Вместо этого она свободной рукой погладила плешивую голову партанца.
— Он был обаяшкой… Уверена, Серентии это тоже нравилось. Жаль, что он так идеально подошёл для этой роли.
— Лилит, ты безумна!
Она посуровела.
— Нет… Мои деяния оправданы, дорогой Ульдиссиан! Оправданы! Я спасла детей, и за это доброе дело я была изгнана в пустоту! Инарий думал, я никогдане найду
Хотя Ульдиссиан не единожды думал, что Ратма не лучше, чем его родители, что-то заставило его удержаться от того, чтобы сказать демонессе правду.
— У нас с ним был короткий разговор. Он скучает по тебе и умоляет простить его. А ещё он хочет тебя убить.
Лицо над ним исказилось до неузнаваемости, потеряв всякие следы здравого рассудка, и тот факт, что принадлежало оно Серентии, делал зрелище ещё более кошмарным.
Затем, столь же быстро, как и появилось, безумие снова сменилось маской соблазнения.
— Ну и шуточки у тебя, дорогой Ульдиссианушка! Нет, ни за что не поверю, чтобы Инарий когда-нибудь нуждался в тебе! Он себя считает без изъяна, и потому не нуждается ни в ком, чтобы расставлять вещи так, как он их видит! — Лилит ухмыльнулась. — И потому он будет сидеть в забытьи на своём троне, даже когда стены его собора будут валиться вокруг него!
Ульдиссиан сомневался, что самодовольство ангела достигало таких высот, но Лилит явно разделяла его манию величия. Она не могла и представить себе, что её план сорвётся, особенно силами какого-то простого смертного.
Правда, похоже было, что в последнем случае она была права. Ульдиссиан мог почувствовать, как силы внутри него пытаются прорваться на свободу, но что-то удерживает их. Он не мог ощутить на себе никакого заклинания, но работа демонессы могла быть совсем неуловимой.
— Всё ещё борешься, — заметила она. — Как восхищает меня твоя решительность… Или это ты просто хочешь ещё раз подержать меня в своих объятьях? — Лилит придвинулась на достаточное расстояние, чтобы поцеловать его, и, хотя некогда Ульдиссиан хотел чувствовать эти губы на своих, сейчас он воспротивился. Не из-за себя — из-за Серентии, чьё тело было сейчас игрушкой Лилит.
Губы двинулись к его уху, в которое Лилит прошептала:
— Ещё немного, любовь моя, и ты будешьснова держать меня в руках. Когда я наложу заклятье, используя кровь бедного Ромия, подойдёт и твой черёд! Наконец-то ты увидишь вещи, как я того желаю…
Ему хотелось плюнуть ей в лицо.
— Так почему же ты сразу этого не сделала?
Хриплый смешок.
— Потому что болван, который думает, что творит добро, — лучшее прикрытие для моего плана! Но мы давно минули этот этап, и ты собрал так много сторонников! Когда возникла возможность, как могла я устоять? Теперь ты набрал новообращённых, которые точно знают, что от них требуется — верность мне!