Ветчина бедняков

Лобусова Ирина

— Ждите здесь, — и пошел направо. У выхода в правый коридор вдруг обернулся:

— Не вздумайте садиться!

Предупреждение последовало вовремя: обессиленная, хотела упасть в уютное кожаное кресло. Не понимая, почему ей нельзя сесть, осталась стоять. Большие окна давали достаточно света, и, кроме естественного, в холле не было никакого другого освещения. Ее поразила стоящая внутри дома тишина. Ни одного звука: ни шагов, ни тиканья часов, ни скрипов, ни ударов дверью. Она опустила глаза вниз: тонкое ковровое покрытие не могло заглушить звук так. Вначале безмолвие поразило ее, теперь стало пугать. Внезапно она услышала легкий шорох, и, повернув голову направо, встретилась глазами с входившей в холл женщиной. Если и поразило ее в том доме что-то больше, чем голая земля, автоматы, псы или тишина, то именно эта женщина. Рисуя себе картину встречи

с наглой экономкой, она пыталась изобразить разнообразные портреты, но даже в голову не приходило то, что открылось ее глазам. Эта женщина, которая была экономкой… Впрочем, она надолго запомнила это чувство несоответствия. Чтобы извлечь из него должный вывод: несоответствие часто оборачивается страхом.

Она была еще молодой, лет 35, не больше, но это был именно тот возраст, когда красота расцвела в полном своем объеме. Высоченная худая фигура бывшей манекенщицы округлилась и стала женственной. Эмма Викторовна обладала ростом не ниже, чем 180 см, и увеличивали этот рост высоченные каблуки. Она была очень красивой: женщина с изумительной фигурой, длинными (ниже пояса) крашенными в черный цвет прямыми волосами и белым, вытянутым лицом. Все черты ее лица были не пропорциональными, и оттого лицо стало необычным, резко бросающимся в глаза. Широкие губы, узкий нос, глаза с поволокой. Выступающие вперед скулы и жесткий подбородок. Это было лицо удивительно красивой ведьмы, обладающей повышенной жестокостью и сильной волей. Красивое и одновременно пугающее лицо. Женщина была одета в брючный Костю бордового цвета: пиджак с глубоким вырезом, узкие брюки от бедра, резко обрисовывающие ее фигуру. Черные босоножки без задников на высоченном модельном каблуке. Яркая косметика на лице. Длиннющие ногти бордового цвета (чем-то похожие на когти хищницы). В ее ушах поблескивали бриллиантовые серьги, а с левого запястья свисал толстый золотой браслет. Она была похода на хозяйку модельного агентства или кинозвезду, на игрушку богатого бизнесмена или богатую бизнес — леди, но только не на домработницу. Очевидно, женщина и не чувствовала себя домработницей. Она остановилась на пороге и хриплым, прокуренным голосом произнесла (тоном английской королевы, дарующей аудиенцию):

— Подойди.

Трудно было не повиноваться: казалось, в этом голосе заключена какая-то сила. Она подошла.

— Кто ты такая?

— Я ищу работу и…

— Имя!

— Светлана Панченко.

— Не смотри на меня так! Разговариваешь со мной — опуская глаза вниз! Я не говорю прислуге вы, не позволяю сидеть в моем присутствии! Кроме этого, не смей перебивать меня и не вздумай говорить первой, если не прозвучал вопрос. Это ясно?

— Вроде бы.

— У тебя есть рекомендации?

Она протянула свои заготовки: два письма и медицинскую справку. Та быстро пробежала их глазами.

— ты работала на врачей? Еще и в другом городе…. Что привело тебя в Южногорск?

— моя сестра. Она была больна и я приехала ухаживать за ней.

— И выходила?

— Сестра умерла.

— Слава Богу! Терпеть не могу слуг с родственниками! У тебя есть дети?

— Нет.

— Хорошо. От детей одни проблемы! Не терплю брать на работу тех, кто имеет детей! И, конечно, ты не замужем?

— Нет.

— Ты что — венеричка?

— Нет. Я ведь показала медицинскую справку…

— Да что ты мне эту бумажку тычешь! — Эмма Викторовна швырнула листочек ей в лицо, — можно подумать, я не знаю, что в любой поликлинике такую справку можно купить за 5 долларов! На панели, спрашиваю, была?

— Нет. Никогда.

— Тогда чего тебя выгнали?

— Меня не выгнали. У семьи, где я служила, пошатнулись финансовые дела.

— понятно. Попала к придуркам и неудачникам! Сама, значит, такая.

Она промолчала. Эмма Викторовна швырнула рекомендации на пол.

— Что-то ты не выглядишь физически сильной. Выжатая, бледная уродина! Ладно. Не справишься с работой, вышвырну через день, и не больше!

Она снова промолчала.

— Ладно. Тебя беру на физическую черную работу. И, пожалуйста, не воображай себя горничной! Ты просто рабочий скот, и место твое в хлеву. Плачу я по — царски: 300 долларов в месяц. Жить будешь здесь, даю комнату. Трехразовое питание. Жить будешь на всем готовом. Выходить за пределы дачи в рабочее время нельзя. Один выходной в неделю, на мое усмотрение. И не вздумай путаться с мужиками — здесь или в других местах! Будешь разносить заразу — вышвырну за секунду! Дальше: не пить, не курить, всю косметику вышвырнуть в мусорник. Нечего

мне тут пачкать всякой гадостью! Увижу накрашенную морду — мокну в помойное ведро и заставлю эти помои выпить! У меня здесь кроме тебя еще 2 работницы для черной работы и 2 горничных. Но горничные работают в большом хозяйском доме, тебе туда соваться нечего. Видела трехэтажный дом? В нем живет хозяин. Упаси Бог тебя попасться ему на глаза! Иногда он ночует в городе, но когда он живет здесь, все должны быть тише воды — ниже травы! Это запомни! Здесь, в этом доме, живу я. Ты будешь жить в специальном доме для прислуги, там же есть столовая. У меня есть еще работники кухни: два повара — для хозяина и для слуг, и один подсобный рабочий. На кухне работы много, а людей мало, поэтому ты тоже будешь работать на кухне. За домом для прислуги ты увидишь забор. За ним — хозяйские поля. Там хозяин выращивает разные сельхозкультуры, на полях работают другие рабочие, туда тебе соваться нечего. Будешь совать туда нос — вышвырну в два счета! Да, еще: за каждое нарушение я буду тебя штрафовать. Но ты не бойся: штрафы будут только за серьезные проступки. Если, к примеру, ты не выполнишь работу, или в рабочее время выйдешь с дачи, спутаешься с кем-то из мужского персонала или попадешься на глаза хозяину. За мелочи штрафовать не буду. Да, еще: с коллегами своими не сплетничай! Раскроешь рот — закроешь его с другой стороны забора! Распорядок такой: в пять утра — подъем, в пять тридцать — завтрак. В шесть — на работу. В час дня — обед. В шест вечера — ужин. Работать будешь с шести утра до девяти вечера. Работу я буду давать твоей напарнице, а она — тебе. Но следить за вами обеими, и за тобой особенно я буду строго. Что-то ты мне не нравишься. Проверять работу тоже буду я, и не думай, что тебе что-то сойдет с рук. Вроде, все основное я сказала. Сейчас придет охранник и проводит тебя в твою комнату. Ты взяла вещи с собой?

— Вот они, — показала легкую сумку.

— Хорошо. Оставишь вещи в комнате, можешь принять душ и через час жду тебя возле двери. Сейчас 10.30 — значит, в 11. 30 я жду тебя возле двери, здесь, внизу. Я выйду и определю тебе работу. В час обед. Твоя напарница покажет, где находится столовая. Все.

И, плавно повернувшись, она выплыла из комнаты. Минут через пять появился четвертый охранник. Это был молодой парень с хмурым лицом и с автоматом. Он подобрал на полу ее рекомендации (они по — прежнему валялись там), скомкал и швырнул в мусорную корзину. Потом обернулся к ней и хмуро бросил:

— Пойдем. 

Глава 41

В этот раз они шли очень быстро. Так быстро, что она почти не успевала ничего рассмотреть. Но ей было неудобно попросить охранника идти медленнее. К тому же, было нгепонятно, как на такой поступок отреагирует сумасшедшая домоправительница. Они обогнули двухэтажный дом, за которым виднелась бетонированная дорожка (и, уж конечно, голая земля, как везде), прошли по ней приличное расстояние и вскоре глазам открылись приземистые одноэтажные строения из почерневшего дерева. Строений было много (5 или 6, не могла рассмотреть точно) и выглядели они довольно-таки удручающе. А впереди (то есть далеко за ними) виднелась длинная темная полоса, похожая на полосу дождя. Она так и подумала: там, впереди — грозовая туча, пелена дождя. Охранник повернул к ближайшему от дома строению. Деревянные дома стояли на голой земле. Бетонной дорожки там не было.

— Носит же черт…. — пробурчал охранник, поразив ее полностью (в немом изумлении она забыла, что на свете существует еще человеческий голос). — Какого черта принесло тебя, дуру…

— Вы о чем?

Охранник обернулся, зло посмотрел на нее и громко сплюнул на землю. Сказал:

— Не видела, куда лезешь, дура? Ищите неприятностей на свою голову, бабы дурные….

— О чем вы говорите?

— свалить бы отсюда вовремя, так нет…

— Здесь так плохо?

— Раньше надо было думать!

— Так может, еще не поздно уйти?

— Тьфу, дура! Поздно.

Они приблизились к бараку вплотную, и к огромному своему ужасу увидела, что это действительно барак. Охранник толкнул дверь, слабо висевшую на петлях, и они вошли в длинный темный коридор, где не было никого. Прошли по коридору, остановились возле фанерной двери, на которой криво, черной краской, была нарисована цифра 4. К ее удивлению, в коридоре было не так много дверей.

— Номер 4. твоя комната, — отпер дверь и отдал ключ ей, — держи. Храни, не храни — дело твое. Замок легко рукой выбить. Но ты не волнуйся. У нас никто не ворует.