Ветчина бедняков
Шрифт:
— В подвале, — он говорил шепотом, — в половине шестого утра их выводят на работу.
— Куда выводят?
— На работу. На плантацию. Дети собирают листья.
— Эти зеленоватые растения без запаха?
— Нет, они имеют запах, и сильный.
— ничего подобного! Я сорвала, понюхала….
— Вот — вот! Сорвала и понюхала. Я не знаю, как называется это растение на китайском. Из Китая оно перекочевало в другие страны, к примеру, в Афганистан, Пакистан, частично в Индию… Из его листьев получается очень сильный наркотик растительного происхождения. Он только получает распространение по всему миру. Кайф от этого растения не сравним с кайфом от героина или другого известного наркотика. Он дает
— Я не понимаю, при чем тут дети.
— Ты ведь чувствовала запах, когда только попала сюда? А потом сорвала листок и запах исчез, правда? Так вот: трава обладает одной удивительной особенностью, одной тонкостью… В составе растительного вещества есть какие-то особые ферменты, именно они обладают наркотическими свойствами, и еще одним свойством. При контакте с кожей рук взрослого человека, живущего половой жизнью, ферменты вступают в сложную химическую реакцию и теряют свои наркотические свойства. Происходит какая-то окислительная реакция, и растение перестает быть наркотиком. И только детские руки не вступают в такую реакцию, не убивают свойства растения. Дети не живут половой жизнью, кожа их пальцев не обладает такими ферментами, которые есть в руках взрослого человека. Именно поэтому на плантации работают дети. Дети собирают листья растения и складывают в пластиковые контейнеры. Потом контейнеры отправляются в лабораторию и там изготовляется наркотик. Лаборатрия находится на территории кожевенного завода моего отца. Здесь — плантация наркотиков. Именно сюда воруют детей. Желательно — до 9-10 лет. Дети работают с половины шестого утра до вечера. Каждый листик должен быть собран очень тщательно. Их бьют. Плохо кормят. Держат в подвале. Многие умирают. Трупы детей увозят в город. На их место привозят других.
— Это уличные дети?
— Нет. Уличные дети часто занимаются проституцией, их пальцы теряют свою ценность. Воруют домашних детей. Часто — из неблагополучных семей. Тех, кто целые дни играет во дворе, проводит все время на улице. Как Стасики, которые играли во дворе.
— Так вот почему на заборе нет никакого напряжения с другой стороны! Потому, что на плантации — дети.
— Правильно. А с детьми тяжело справиться даже страхом. Им ничего не объяснишь. Когда надсмотрщики отвернутся, они могут пролезть к забору, попасть под напряжение и погибнуть. Терять такое количество детей, рисковать просто не выгодно.
— Ты знал раньше?
— Раньше — нет. Я проник сюда под видом одного из охранников. Я догадывался, что рано или поздно ты появишься здесь. Ты ведь давно догадалась, правда? Стасики меня не узнали. А я… я их видел.
— Что с ними?
— То же, что со всеми остальными детьми. Их били. Они очень плохо себя чувствуют. Дети истощены от тяжелой физической работы, от голода… Я не думаю, что они протянут больше недели, если останутся здесь…
— Тогда мы должны идти прямо сейчас! Я должна…
— нужно ждать! Сейчас — бесполезно. Мы погибнем. Скоро начнет светать и детей погонят на работу. Тогда…
— Что ты предлагаешь?
— Когда дети находятся в поле, то все охранники следят именно за ними, чтобы кто-то не сбежал. Дом и подвал остаются практически без охраны. Днем мы можем попробовать
— Кто живет в доме?
— Те, кто смотрит за детьми. Их пятеро. Бывшие уголовники, мужики лет 40 — кА. Отпетое отребье. К вечеру они напиваются, как скоты… Справится с ними ничего не стоит.
— А остальные охранники?
— Остальных тоже можно убрать. Угнать машину, грузовик, на котором возят контейнеры с травой в город, погрузить детей и попробовать уехать. Можно еще попробовать второй вариант: днем взорвать дом, и под взрыв разбегутся дети, смогут убежать через второй выход. Служебный, который никто не охраняет. Он прямо за домом.
— Чем можно взорвать?
— У меня кое-что есть. Взрывчатка, небольшая бомба… ее хватит, чтобы поднять дом на воздух.
— мы можем обдумать все варианты. Время еще есть. А бомба от воды не отсырела?
— она в водонепроницаемом чехле.
— Где кормят детей?
— прямо в поле. Один раз в день. Еду привозят на микроавтобусе.
— Знаю. Сама мыла котлы от этой еды.
— Что ты мыла?!
— Я устроилась прислугой в поместье твоего отца.
— Понятно. А я все думал, как ты могла проникнуть сюда. Как ты узнала обо мне?
— С самого начала я чувствовала, что ты что-то не договаривал. А потом один человек показал мне в старом журнале владельца клуба «Арлекин».
— Я не мог сказать, что «Арлекин» — мой клуб. Тогда бы пришлось говорить все. Например, то, что я сын Олега Телаева.
— И про детскую проституцию в клубе…
— Про это я не знал! Я долго жил заграницей. Я ведь рассказывал тебе про мою семью.
— Снова ложь?
— На этот раз — правда. Моя семья действительно погибла в Италии. Отец не знал, что я вернулся в Южногорск.
— Зачем ты вернулся?
— Сложно объяснить… Сам не знаю…
— Почему ты порвал все отношения с отцом?
— Он убил мою мать.
— Жуковская?
— При чем тут Жуковская? Моя мать покончила с собой потому, что узнала, каким бизнесом начал заниматься ее муж… Она узнала об этом раньше, чем я. О том, что именно тогда, когда он ездил с ней в Китай, он узнал об этом проклятом наркотике. О плантациях с детьми. Она была святой женщиной. Дети были для нее священны. В то же время она очень сильно любила отца и не могла его упрекать. Она приняла решение уйти из жизни. Это он, он ее убил! Он убил ее тем, что начал заниматься этими плантациями.
— Когда ты узнал?
— Недавно. Когда пропали Стасики. Я стал кое-что подозревать. Тут появилась ты. Ты открывала новые факты, но не могла их истолковать, объяснить. Ты делала открытия, но не понимала их значения. Так я и вышел на след отцовского бизнеса. Я все понял раньше тебя, и оказался здесь.
— И не спас Стасиков?
— Я знал, что рано или поздно, но ты придешь сюда. И если я не помогу тебе, то ты погибнешь.
— Какое тебе дело до моей жизни?
— Выходит, большое! Я…. Я и сам не понимал, что ты так много для меня значишь.
— Много для тебя значу?!
— Об этом мы поговорим позже, если ты не возражаешь! Когда Стасики будут в безопасности.
— Что ты узнал такого, чего не знаю я?
— Например, как заманивали детей. У отца — много помощников. Часто их заманивали бесплатными билетами в цирк. Или рыжим клоуном. Когда я был маленький, отец подарил мне большого рыжего клоуна. Это была моя единственная любимая игрушка. Я обожал этого клоуна, спал с ним. Когда я вырос, я все равно таскал его за собой. Смешно, да? Очевидно, отец запомнил это. И больше ничего не мог предположить. Детям дарили рыжело клоуна и везли сюда. Трагикомедия, правда? Как будто я виноват! Я узнал об этом случайно, когда в подвале дома в поместье отца нашел ящик с такими игрушками — клоунами…