Ветер бездны

Уэнрайт Крис

— Садись, — смилостивился юноша, — и слушай дальше. Мне об этом рассказал косой Талгат, знаешь сына Рашмаджана, что живет в Нижнем городе у базара?

— Откуда мне знать всех твоих приятелей! — фыркнула Соня. — Я и Рашмаджана то не знаю. А кто это?

— Ну, сестрица, — рассмеялся Хункар. — Не знаешь Рашмаджана? Помнишь человека, который чинил нашу карету?

— Ох уж эта карета! — прыснула Соня. — Никак не пойму, зачем мы держим эту рухлядь? Так тот длинный туранец и есть Рашмаджан?

— Угу, — кивнул

брат, — он был в одной шайке с нашим отцом, давно, еще в Аграпуре. Мы совсем не просто так переехали сюда, — тут он взглянул на Соню и махнул рукой, — да, опять забыл, ты же не помнишь, совсем маленькая была тогда. А я помню, как мы долго ехали: несколько дней, и как раз на этой самой карете.

Ему доставляло большое удовольствие при каждом удобном случае подчеркивать, что он старший.

— Наш отец и Рашмаджан вместе бежали из Аграпура. Пришлось, — вздохнул он и развел руками, — что поделаешь, если дело дошло до самого правителя…

— Правитель?! — От изумления Соня едва не поперхнулась.

Мысль, о том, что судьбы могущественного властителя Турана и людей, живущих где-то на самом краю света — во всяком случае, именно так девочка представляла себе местоположение Майрана, — могли каким-то образом пересечься, совершенно не укладывалось в ее голове.

— Сам правитель?! — Она повторила эти слова еще раз, не в силах осмыслить их значение.

Для ее полудетского сознания правитель был чем-то вроде Огненного Скорпиона или Белой Волчицы, чье существование никто не смел оспаривать, но чей облик не видел ни один из смертных.

— Ну да! — Хункар гордо посмотрел на сестру. — Да ты глаза-то так не закатывай, — усмехнулся он, — тот правитель давно умер…

— Как умер?.. — снова перебила его Соня, но, встретившись с грозным взглядом брата, мгновенно умолкла.

— Как все люди, — усмехнулся Хункар, — и место его пустым не осталось. Теперь в столице сидит другой владыка.

— Другой?! — как эхо, отозвалась Соня, для которой слово «правитель» было равнозначно слову «бог» и сама мысль о том, что такое существо может умереть, просто не приходила ей в голову.

— Другой, другой, — рассердился Хункар. — Да очнись ты! — Он потряс ее за плечо. — Подумаешь, тоже… Наш отец такие дела проворачивал, что и самому правителю не под силу. Откуда, ты думаешь, у нас столько денег?

Вопрос брата поставил Соню в тупик. С детства привыкнув к достатку, она не задумывалась до сих пор о его истоках. Конечно, девочка знала, что отец держит несколько лавок на городском рынке и занят ими с утра до позднего вечера.

— Торговля приносит хороший доход, — повторила она слова отца, услышанные как-то раз, когда он беседовал с приятелями.

— Правильно, — похвалил ее Хункар. — Но ты пошевели немного мозгами и ответь: прежде чем лавка начнет приносить доход, ее надо построить или купить у другого торговца,

да завезти товары и еще много чего, а на это нужны деньги. И где, ты думаешь, отец взял их?

— Мама говорила, что в Аграпуре у отца тоже была торговля, — запротестовала Соня.

— Угу, — хмыкнул брат, и в глазах его зажглись насмешливые огоньки. — Была, конечно, для отвода глаз. Рашмаджан рассказал Талгату, что, в Аграпуре они грабили караваны купцов и сокровищницы вельмож. И убивать людей отцу тоже доводилось не раз.

В это девочка поверила сразу: в Майране редкий день обходился без драк и поножовщины, и в свои тринадцать лет она давно привыкла к виду крови и к трупам на улицах. Соня и сама без лишних раздумий была готова распороть живот любому обидчику — правда, пока боги миловали ее от подобных испытаний.

— Зачем Рашмаджан рассказывает о подобных делах? — рассудительно спросила Соня. — Так нам, может быть, придется и отсюда бежать. — Она с тревогой посмотрела на брата.

— Почем мне знать? — пожал плечами Хункар, — Наверное, напился — с ним это бывает нередко. Все может быть. Да ты не бойся. Косой Талгат никому, кроме меня, не проболтается… — не совсем уверенно прибавил он.

Глава III

— Будет он молчать, как же! — Соня неприятно усмехнулась, в ее глазах зажглись злые огоньки. — Тебе вон рассказал, и так же легко может разболтать все кому-нибудь другому!

— Нет, нет! — торопливо и, как показалось Соне, виновато замахал на нее руками Хункар. — С чего ты взяла? Ведь Рашмаджан и наш отец вместе были! Он не посмеет!

— «Не посмеет!» — передразнила его сестра, и в этот момент их роли переменились: теперь уже старшей была она, а Хункар внимательно следил за ее жестами и словами.

— Вы оба не умеете держать язык на привязи, — сердито буркнула Соня. — Нет, даже не оба, — поправила она себя, — а все трое: и Рашмаджан, старый пьяный дурак, и твой косой дружок, да и ты сам!

— Но я же только тебе рассказал… — стал оправдываться Хункар.

— Я на твоем месте рассказала бы все отцу, — сестра одарила его жестким взглядом. — Пусть он решает, что делать со своим подельником и с его не в меру болтливым сынком.

— Ты что? — испугался Хункар. — Он же прибьет меня!

— Глупец! — презрительно ответила Соня. — Пятнадцать весен стукнуло, а такой же болван, как твой трепливый приятель! Да он и пальцем тебя не тронет, если ты предупредишь его об опасности. А вот если не предупредишь… то наверняка получишь так, что мало не покажется.

— Странно, — с недетской умудренностью добавила она, — как это тебе самому не пришло в голову? Хорошо, что я умею держать рот на замке. На вас, мужчин, положиться совершенно нельзя.

— Ишь, нельзя… — обиделся брат. — Я, кроме тебя, никому не рассказывал…