Ветер гонит пепел
Шрифт:
Заглянув во двор, Видок обнаружил ошметки храбреца, и еще двух уж совсем капитально искалеченных ходячих. Они вяло шевелились, от голов там ни черта не осталось, был бы мужик не один, все бы было кончено, порубили и сожгли. Добив, Игнат поднял топор и, выйдя на улицу, нашел какую-то железную трубу и принялся колотить по ней со всей дури обухом. Прошла минута, затем вторая. А вот и первые гости – сразу двое. Игнат подождал, когда они подойдут метра на три, и выстрелил им в головы, потом добил, и снова заколотил в своеобразное било.
Мертявяки подтягивались, не спеша. В городской тишине громкий звук их беспокоил,
– Эй, бабка, все мертвяки тут, больше им не встать, но хоронить их придётся вам, мне некогда. Как рассветет, поднимешь людей, выволоките их из города и сожгите.
Старушенция, которая давно поняла, что неповоротливые трупы ее бывших соседей егерю не конкуренты, больше не пряталась, а высунувшись по пояс из окна костерила матом чернокнижных тварей, причем костерила со знанием дела, даже Игнат, который знал множество подобных связок, выучил много нового.
– Похороним по-людски, – прошамкала она, – выроем могилы.
– Бабка ты меня слышала? Я сказал – сжечь, или вам тут новая нежить нужна? Черную тень захотели завести собственную? Она быстро в таких могильниках заводится.
Игнат больше страху нагонял, черная тень могла завестись на массовых захоронениях, чаще всего, если смерть была мгновенной, типа казни, или большой мор.
– Все, милок, поняла, – сдала назад бабулька, – завтра утром сожжем. А дружинников наших можно хоронить?
– Хороните, – разрешил Игнат и направился к выбитым воротам.
Городок был маленьким, Сторожье не блистал размерами, но этот был совсем крохотный, минут за двадцать можно весь обойти.
Игнат вернулся к мобилю. Здесь все было в порядке, Кира сидела у распахнутой двери, держа в руках пистолет с примкнутым прикладом. Таня, обиженно надув губки, пялилась в противоположенную сторону.
– Дело сделано, – обрадовал егерь своих спутниц, – можем ехать. Правда, пришлось повозиться, тут помимо тварей чернокнижница побывала, Орежцы знают толк в терроре, двадцать семь поднятых, пока перебил всех, слегка запарился. А с падальниками я за полминуты разделался.
– Быстро ты, – удивилась Кира. – Когда последний раз ты имел дело с падальниками, только мое вмешательство спасло тебе жизнь.
– Вы с Фаратом спелись? Тут другая ситуация, – отмахнулся Игнат, прыгая за руль, – их было двое, они были заняты трупом, я охотился, а не они. Боя, как такового, и не было, четыре выстрела на ускорении, и все. А вот поднятые меня задолбали, медленные и тупые. Эй, на заднем сидении, – позвал он Таню, – куда ехать?
– Через весь город по центральной улице, за управой на перекрестке свернуть направо, третий дом.
Игнат молча завел Голема и, не слишком торопясь, погнал его по указанному маршруту.
– Кстати, Игнат, – подала голос Таня, – а сколько бы ты взял за свою сегодняшнюю работу?
– Прилично это бы встало городу. По три чекана за каждого падальника, твари они опасные, мне просто повезло застать их за трапезой, и по двадцать пять чеков за каждого мертвяка, итого девятнадцать чеканов и еще половинку в серебре. Только вот кому счет предъявить?
В этот момент колеса мобиля переехали ноги упокоенного Демидовым поднятого, всех тряхнуло, а Таня, приложившись головой о заднюю стойку, выругалась сквозь зубы.
Городок выглядел очень плохо. Местная управа стояла пустой, двери выбиты, окна лишились остекления, кое-где следы огня. Но хуже всего был запах горелого мяса, он забивался в ноздри, Игнат слишком поздно догадался натянуть на лицо зачарованную косынку.
Кира поморщилась, ее способности к волшбе еще не восстановились, и теперь она сидела, как самый простой человек, зажав рукой рот и нос. Приятного было мало. Интересно, какими силами обладали нападавшие, если смогли пленить шестерых магичек. Понятное дело, что все они были слабосилками, но объединившись в круг, эти дамочки могли половину города спалить, однако спалили их.
Игнат прибавил газу, стараясь миновать это жуткое место как можно быстрее, столб с сожжённой на дороге боевой магичкой, эти обгорелые костяки, все они напоминали о гибели Анны. Публичные казни магичек, отринувших кодекс, проходили не так уж и редко, тяжело держать в руках силы и не использовать их, многие волшебницы переходили на сторону тьмы, творя с помощью чар жуткие вещи. Но Игнат ни разу не ходил на них, хотя в охоте на нескольких особо опасных принимал активное участие. Но потом просто забирал золото и уезжал, не дожидаясь костра.
Он чуть не пролетел мимо нужного поворота, и лишь в последний момент, успев слегка притормозить, вписался в узкий переулок.
– Здесь, – махнула рукой Татьяна.
– Ну, здесь, так здесь, – останавливаясь, произнес Игнат, рассматривая указанный дом.
Ничего особенного – двухэтажный, низ каменный, верх брус, не новый, но выглядит добротно, толстая тяжелая дверь заперта. Из-под ставни пробивается полоска света.
Кира выбралась наружу, выпуская Татьяну, та тут же подбежала к двери и заколотила в дверной молоток.
– Степа, Ира, это я – Таня, – закричала она на всю улицу.
– Что будем делать? – спросила магичка, подойдя к Игнату. – Я не хочу тут оставаться. Даже заманчивая мысль о горячей еде и чистой постели не прибавляет энтузиазма. И вообще, нам бы нужно поговорить, я перестаю понимать суть нашего путешествия. Последние дни вместо того, чтобы пытаться как можно быстрее добраться до места, откуда мы сможем попасть в вольные земли, мы постоянно вляпываемся в проблемы.
Игнат задумчиво крутил в руках папиросу. То, что говорила Кира, сейчас полностью согласовывалось с его мыслями. Он еще не потерял нить их пути, но то, что его постоянно что-то отвлекало, и он не очень торопился предупредить Тамару о грозящей ей опасности, совсем плохо. Ведь по сути, если одержимые выяснят, где прячется ведьма, которой известно о местонахождении ворот, то они бросят на это все силы, и с их проклятыми огненными порталами будет всего один переход. А сколько еще дней Игнату и Кире понадобится, чтобы добраться до магички-отшельницы? Может, действительно лучше отправиться в Белогорск? Переговорить с верховной магессой, рассказать ей все? Пусть у нее голова болит.