Ветер: Начало Времен
Шрифт:
Пока его девушка и депрессивный менеджер занимались игрой, Вадим решил поговорить с Зурабом, единственным человеком, который по его разумению, просчитывал ситуацию. Инструктор встретил его вопросительным взглядом.
– Я, просто так!
– Прокричал Вадим.
– Поинтересоваться, что ты думаешь обо всем! Мне показалось, что шум изменился, стал глуше.
– Мне тоже! Я подумал, что это перепонки сдаются. Выходит, что на самом деле так. Твои предположения?
– Не знаю! Уровень воды поднимается?
– Наверно! Хотя, есть еще одна версия.
– Какая?
– Гора пошла трещинами! В них
Вадим понимал. К этой теории можно было хорошо примотать щелчки и другие звуки, издаваемые горой. Вода могла прекрасно изолировать части горы и резонансный гул между этими частями. Хорошо было бы, чтобы такие трещины пролегали, как можно дальше от их убежища.
– Не думал, когда эта хрень закончится?
– Вадим кивнул в сторону выхода.
– Без понятия!
– Зураб помолчал.
– Как настроение у тебя и твоей девушки?
– Нормальное! За нас не беспокойся!
– Хорошо! Мы будем рассчитывать на вас!
– Без проблем!
– Вадим пожал протянутую руку Зураба.
Вернулся на место и обнаружил довольно веселого Аркадия. Кажется, он выиграл у Вики партию в шахматы. Это было невероятно, потому что у девушки был разряд по ним, и достойного соперника для нее было трудно отыскать. Вика подмигнула Вадиму, и все стало понятно. Это был ее прием психологической разгрузки. Он сработал. Аркадий был весел. В его глазах больше не светилось тяжкое чувство беспросветной безнадеги. Вадим оставил их еще на одну партию. Ему захотелось в туалет и он попросил Вячеслава подстраховать его.
Поход по малой нужде стал довольно привычной вещью. Нужно было попасть в неприятное водяное облако, скрывающее от посторонних глаз и справить свою нужду. И без того невысыхающая одежда за одну минуту становилась мокрой насквозь. Вадим предварительно расстегнул ширинку, чтобы не терять время на лишние манипуляции, взялся за трекерную палку и сделал шаг в водяную пыль. Звуки затихли в плотном воздухе, зато лучше стала восприниматься вибрация камня под ногами. Он дрожал под тяжелыми ударами ниспадающих потоков.
Вадим почти закончил, когда гора снова решила напомнить о себе тяжким вздохом, пугающим до потери сознания. Опора под ногам вдруг перестала дрожать. Мгновения хватило Вадиму, чтобы понять причину этого, но и его не хватило, чтобы отскочить назад. Вадим развернулся и прыгнул, но ударился грудью о скалу. За секунду, что он потерял, часть скалы, на которой он стоял пошла вниз. Руки зацепились за край, ноги забили по скале в поисках опоры, а вопль, истошный и дикий, исторгся из горла. Чьи-то руки нашарили его, крепко ухватили и потянули внутрь, царапая тело о свежие грани. Страх смерти застил все прочие чувства и боль.
Из тумана появилось испуганное лицо Вики. Она ухватила за рукав и помогла затащить Вадима внутрь. Обхватила его за голову и долгое время не отпускала. Вадим и не думал сопротивляться. Ему еще мерещились холодные щупальца смерти, отчего он находился в шоковом состоянии. Его сознание, как заведенное прогоняло в мыслях момент падения, и пугало страшными картинками возможных последствий. Наконец, Вадим поднялся и сел. Вика не отпускала его, смотрела в глаза испуганным, но теплым взглядом.
Зураб и Стас, трекерными палками проверяли пустоту, образовавшуюся прямо на самом краю убежища. Водяная
В убежище как будто стало светлее. То ли глаза привыкли к темноте, и она уже не казалась абсолютной, то ли пылевая взвесь поглощала часть света и теперь ее отсутствие дало свой процент. Без фонаря можно было различить силуэт человека, особенно если он двигался.
Бездна у самых ног напоминала о хрупкости убежища. Народ сдвинулся к противоположной стене и сидел теперь плечом к плечу. Природа поступала с кучкой испуганных людей в лучших традициях фильмов ужасов, нагоняла саспенс постепенно. Стоило ненадолго успокоиться и почувствовать уверенность, как новая порция пугающего действия незамедлительно случалась. Из этого можно было сделать вывод, что природа решила потешить себя садисткой радостью медленной смерти "героев". Ни просвета, ни возможного варианта избежать злую участь не просматривалось.
В ожидании неизбежного, подошло время ужина. С момента обрушения, никто так и не решился сходить в туалет. От самой мысли встать у края становилось страшно. Вадим, немного отойдя от шока, решил, что он поступил правильно. Он не хотел в туалет, в отличие от остальных, борющихся между "терпежом" и страхом. Зураб, самый смелый из всех, все-таки подошел к краю обрыва и посветил фонарем вниз. Затем погасил его и справил маленькую нужду. Водяная взвесь теперь маскировала не так, как раньше.
Стас достал газовую горелку и начал разогревать банки с тушенкой. Народ задвигался, доставая свои тарелки и ложки. Вадиму пришла мысль, что народ помирать от голода не собирается. У всех глаза напуганные, но от еды отказываться никто не хочет. Он и сам, переживший шок, какого не испытывал ни разу в жизни, почувствовал, как желудок заурчал, требуя еды.
Удивительно, но Петро и Михаил отнесли все свои припасы в общую кучу. Переговорили с Зурабом и вернулись назад. Перед лицом смерти им вдруг пришло озарение, что материальные выгоды в смертельно-опасных ситуациях просто пустой звук. Гораздо надежнее иметь хорошего товарища, который протянет руку, чем лишнюю банку тушенки, заныканную на "черный" день. Их жест оценили, но все равно, на раздаче они оказались последними. Мужики не возражали, понимая, что теперь им надо заслужить уважение коллектива.
После ужина Стас отозвал Вадима и поднес ему экран телефона. Там было написано: "Вода рядом и поднимается. Если ничего не изменится, то ночью достигнет нашего уровня". Вадим несколько раз перечитал дурное известие. Оторвал глаза от экрана и вопросительно уставился на Стаса.
– Что делать?
– Спросил он губами.
Стас и Зураб пожали плечами.
Второй раз за день холодные щупальца смерти прикоснулись к душе Вадима. Но в этот раз ему было еще страшнее, потому что предстояло ждать. Знать, что смерть неотвратима, надеяться на чудо, но в душе знать, что смерть неизбежна. Убежать отсюда, кроме, как на тот свет было некуда. И еще ему было обидно за Вику. Он не хотел, чтобы она умерла. Девушка была такой жизнелюбивой, что умереть в ее возрасте было бы жутко несправедливо.