Ветер над островами
Шрифт:
Евдокия Павловна присмотрелась к моему лицу, затем спросила девочку:
— А чем ты так хорошо швы наложила? Твоя же работа?
— Это моя собственная сумка, ее на что серьезное не хватит, — ответила девочка. — А Игнатий сегодня экипаж уже нанять обещал.
— А полковник что говорит?
— А что он может говорить! — вздохнула девочка. — Ополчения он собирать не будет, а по-другому Племя Горы не побьешь.
— Думаю, что будет, — сказал появившийся из задней комнаты лысоватый мужчина с седой бородкой, в зеленой «профессорской» шапочке и маленьких круглых очках. — Просто не сейчас. У рыбаков сейчас путина, тунец идет, у фермеров тоже урожай и сезон сидра. Да и племя после таких набегов прячется, настороже живет.
— И
— Я полковника вчера видел, говорил с ним, — пояснил седобородый. — Племя это много бед чинить стало, так оставлять нельзя, говорит. Совсем обнаглели. Но с самих негров что возьмешь? Дети природы. Турки их мутят, надо так выступить, чтобы у дикарей охоту нападать отбить и — главное — прихватить тех, кто им ружья возит и на безобразия подбивает.
— Правда?!
В голосе Веры послышалась надежда. Пусть отца не вернешь, так хоть отомстить надо, — лично я идеи со «второй щекой» тоже никогда не поддерживал. И если есть вероятность того, что неграм дадут по шапке и черепу под ней, — я бы только рад был.
— Око за око, зуб за зуб, — сказал собеседник. — Сейчас их не накажи — вообще дороги непроезжими станут. А к походу будет неплохо, если с рудника охрана придет, а раньше чем через месяц их не ждут.
Дальше разговор у них перешел на дело, седой, имени которого я так и не узнал, начал собирать по списку то, что Вере требовалось, а я бестолково перетаптывался на месте, почти ничего не понимая из того, о чем они говорят. Правда, один раз оживился и ввел себя в расход, обнаружив, что здесь торгуют самыми настоящими ИПП в плотных обертках из толстой бумаги. Такая штука всегда может пригодиться: боец без перевязочного пакета и не боец вовсе. А заодно и жгут купил, самый настоящий, резиновый, только вместо пластикового замка на нем хитрая латунная петля была. Но это ничего, главное — чтобы, случись чего, можно было конечность перетянуть.
Сумка с медикаментами и прочим получилась здоровенная, но, к радости моей, тащить ее не пришлось: аптекарь обещал прислать ее с посыльным прямо на «Чайку». Мы же собирались еще побродить по рынку.
— К букинисту зайдем? — спросил я, напомнив о своей цели похода.
— Обязательно. Вон лавка, в следующем доме.
Действительно, над маленьким магазинчиком висела жестяная вывеска в виде раскрытой книги, а на окне белой краской было написано «Букинист». Дверь была скрипучая, да еще и колокольчик над ней звякал. Зашли, огляделись. Магазин, к моему удивлению, был двухэтажным, точнее, даже «в два света» — первый этаж полноценный, а второй — антресоль, идущая вдоль стены, на которую вела деревянная лестница с деревянными же перилами. Такой, английский в чем-то даже, интерьер викторианский.
Полки темного дерева были плотно уставлены корешками книг, горизонтально на них лежали папки с какими-то листами, в специальных корзинах стояли свернутые рулонами карты, стопками лежали альбомы. Книг было действительно много, а напомнило это все мне букинистический отдел антикварного магазина. И запах был такой же пыли и чего-то еще, чем всегда пахнут именно книги. То ли типографской краски, то ли клея.
За конторкой продавца никого не было, но со второго этажа доносилась какая-то возня. Затем через перила показалось лицо невысокого человечка с растрепанной седой бородой и красноватой лысиной, частично покрытой маленькой шапочкой. Уже у второго магазинщика такую вижу — подозреваю, что в шляпе с полями в полутемном помещении неудобно, вот и носят нечто подобное — ни два ни полтора. Я такие шапочки видел на старых портретах академиков.
— Здравствуйте! — окликнул нас человечек. — Чем могу служить?
— Нам атлас известных земель нужен, — решительно затараторила Вера. — Еще «История Возрождения» Поплавского, «Великая Тьма» Иванова, «Размышления» Бергманна и «Церковное становление»
— Иванова нет у нас сейчас, книгу давно не заказывали, — задумчиво сказал человечек, спускаясь по лестнице. — А остальное все есть, как раз недавно с Большого острова с пакетботом пришли.
Когда букинист спустился, я обнаружил, что ростом он был не выше полутора метров, с изрядным брюшком и круглым лицом, на котором выделялись умные голубые глаза и красноватый нос картошкой. Еще от него слегка попахивало спиртным, причем не со вчерашнего, но с виду он был совсем трезвым.
Подхватив с пола маленькую, на три ступеньки, стремянку, продавец бухнул ее на пол перед одной из полок, вскарабкался на нее и вытащил сверху большой альбом, переплетенный в кожу, с золотой надписью «Атлас известных земель и краткая лоция».
— Смотрите, барышня, — сказал он Вере. — Лучше этого у нас нет, да и быть не может. Новое издание, всего три экземпляра осталось.
Ко мне он принципиально не обращался, игнорируя с того момента, как заметил мой подбитый глаз и рассеченную губу. Не верится ему, что человек с такой рожей может книжками интересоваться. Поэтому когда я сцапал альбом и потащил его по прилавку к себе, он даже сделал такое движение, словно собирался его отобрать, но вовремя спохватился. Надеюсь, не потому, что не хотел аналогичного фингала под глазом, а потому, что уверовал в мой интеллектуальный потенциал.
Я полистал альбом, аккуратно, за верхний уголок, переворачивая толстые страницы. Судить мне сложно, но на первый взгляд все выглядело великолепно — общие карты районов и земель, отдельные на разные регионы и крупные острова, на каждую карту наложена еще и схематическая лоция, хоть, насколько я понял, не слишком подробная. Последний раздел был справочным, с кратким описанием каждого исследованного места. И что я еще успел заметить — великое множество земель так и оставалось неизученным.
Пока я разглядывал атлас, коротышка-букинист прошелся вдоль полок и вернулся еще с двумя книгами очень академического характера, вызывающими уважение одним своим видом.
— Вот, — сказал продавец, выкладывая их уже передо мной. — Поплавский и преподобного Дмитрия сочинения. Что-то еще?
Было желание спросить что-то о политическом устройстве этого мира, да побоялся в дураках оказаться, а заодно и вызвать ненужное удивление. Лучше пока у Веры выпытывать, как тут все вершится. Аккуратно надо.
Вера тем временем выбрала три книги на полке у дальней стены. Они с виду были попроще — тканевый корешок, картонная обложка. Так в свое время уставы печатали, разве что на этих обложках были черно-белые рисунки. Какие-то герои в шляпах, дамы тоже в шляпах, паруса и горы. Перехватив мой взгляд, Вера сказала:
— Это Рауль Балард, с франкского перевод. Знаешь, как здорово?
— О чем?
— Обо всем. О приключениях, новых островах, ну и про любовь. Про шкипера Луиса и крещеную турчанку. Очень здорово!
Глаза у нее аж горели, пока она это говорила. А я что, против разве? В таком возрасте сам Буссенарами всякими зачитывался, вместе с Джеком Лондоном. Я к таким книгам со всем моим уважением.
— Верно, без любви нельзя, — согласился я. — Давай я все понесу.
Она протянула мне свои покупки, и я убрал их вместе с атласом и остальным в большую полотняную сумку, висевшую через плечо на широкой ленте, — букинист продавал их вместе с книгами вместо пластиковых пакетов в нашей действительности. А вообще я заметил, что с такими здесь большинство людей ходит — и не весит ничего, и запихать в нее можно много, случись потребуется. А заодно мне вспомнилось, что во времена моего детства торговля не радовала покупателей одноразовой упаковкой, и мать уходила из дому на работу с так называемой «хозяйственной сумкой», в которой и приносила продукты. А книги в магазинах или просто отдавали, или, как вершина сервиса, — перевязывали бечевкой.