Ветер над островами
Шрифт:
И как мне кажется сейчас, прогресс все же был остановлен. По всему миру. Вот здесь, на Большом Скате или в Новой Фактории, — вершина прогресса. Альтернатива — оставаться дикарем, негром. А другой альтернативы нет — похоже, не предусмотрено.
В книге об этом не было написано, но мозаика у меня в голове сложилась именно так. А по-другому не складывалась.
Когда я дочитал книгу и отложил ее в сторону, за окном начинало светлеть. Ночь прошла, а я и не заметил.
Несмотря на то что наступила суббота, выспаться после проведенной за книгой ночи
Мальчишка от булочника не подвел: я обнаружил пакет с выпечкой, на котором было написано мое имя, у калитки. Пакета тети Насти уже не было — забрала.
Заглянул на конюшню, подкинул в ясли сена для Зорьки, потом в дом пошел, завтракать да умываться.
Затруднился в другом: не знал, что здесь принято надевать в церковь. Какой-нибудь «выходной костюм» должен быть, наверное? Или не должен? Черт, тоже заранее спросить не озаботился. Насчет танцулек выяснил — узнал, что многие приезжают с дальних краев острова, так что бриджи с сапогами — вполне нормально. А вот в церковь?
Ничего умного не придумав, натянул все те же бриджи с сапогами да рубашку свежую. Жилет с многочисленными карманами, шляпа — и все. С револьвером вышло затруднение: надевать или не надевать? Решил не брать: куда его потом денешь, если с ним в церковь нельзя, — но вообще, как мне кажется, в местный «дом божий» с оружием наверняка можно. Не стану утверждать наверняка, но вот кажется мне так. Хотя могу и ошибаться.
На улице было довольно людно, и шли люди в одном направлении все больше. «Принарядившихся» я среди них не видел, к слову, так что с этим все в порядке, а вот мужчины и некоторые женщины были вооружены, так что револьвер, похоже, я дома зря оставил. Ну да ладно, ничего страшного — от кого мне здесь отбиваться?
Церквей в городке было несколько… точнее, не так: церковь была в городе одна, огромная, на центральной площади, но кроме нее имелось еще два зала собраний, где службу вели проповедники-добровольцы из числа одобренных преподобным Саввой. Тот же Черный квартал предпочитал слушать проповедника своего, а через него, насколько я успел уже догадаться, тот же преподобный транслировал «адаптированные версии» проповедей. Да и Черный квартал старался в быту с кварталами «белыми» не пересекаться — равноправие в этом мире не слишком декларировалось.
Еще зал собраний был в стороне порта, туда захаживали все больше приезжие, купцы, моряки и другой временно оказавшийся на Большом Скате люд. Но главное собрание, естественно, было в главной же церкви, куда и несли меня сейчас ноги.
Аглая, к сожалению, сегодня на службу не собиралась, так что увидеть ее сейчас я не надеялся, хоть и не отказался бы. Зато у самой церковной ограды встретил Веру, в компании с Евгеном и всей его семьей. Увидев меня, она замахала рукой и побежала навстречу, явно обрадованная.
— Можно я с тобой сяду? — с ходу спросила она.
— Можно, почему нельзя, — усмехнулся я. — Заодно подскажешь, если я что-то
Я мельком взглянул на лицо Евгена и обнаружил, что тому такой поворот не понравился. Со своей стороны, он прав, но мне кажется, что Вере вообще сейчас хорошо бы ощутить свою независимость — не надо ей встраиваться в семью дяди на правах одной из младших. Она младшая в рамках их большой семьи, но не в дядиной, — это важно понимать.
Но со мной Евген поздоровался вежливо и вроде даже как доброжелательно, равно как и все его семейство. С ним и женой — за руку, дети же поклонились коротко.
Церковь городка была очень похожа на церковь Новой Фактории — большое здание с побеленными стенами, конический купол, простой крест. Никакого намека на роскошь, как в церквях европейских, — скорее, наоборот, подчеркнутая скромность и простота. Ни каких-нибудь алтарей, ни «царских врат», ничего подобного, лишь несколько столиков с горящими свечами возле большого каменного кресла, стоящего у боковой стены.
Кстати, а ведь из книги Бергманна я понял, что одним из центров создания Проекта была церковь католическая. А вот ее наследие прародительницу совсем не напоминает. Полагаю, что следует читать книгу «Церковное возрождение», которую я тоже привез из Новой Фактории. Но не сегодня: сегодня надо будет выспаться.
Да, о церкви: как и в Новой Фактории, к ней примыкало целое подворье. Больница, детский сад для детей негров, начальная школа. Все как там.
Людской поток проходил в ворота и растекался по огромному залу, уставленному простыми деревянными скамейками. Проходя в ворота, мужчины снимали шляпы, а вот женщины — кто как, похоже, на них жесткие нормы не распространялись. Люди рассаживались, многие выбирали явно давно привычные места, здоровались, разговаривали, смеялись, настроение у всех было явно приподнятое — вроде как на праздник пришли.
— Пойдем туда, к окну, — показала Вера, заодно ухватив меня за руку и потащив. — Я там всегда раньше с подругами сидела.
Я только плечами пожал, но сопротивляться не стат. Место как место, не хуже других. Едва уселись, как к нам протолкался старший сын Евгена, худой, длинный, уселся рядом, уже потом спросив:
— Я с вами, хорошо?
— Давай садись, — махнула рукой Вера. — Алексей, это Пламен, мой брат двоюродный.
Семейный статус Пламена я и так хорошо понял, представлять не требовалось, но руку я ему протянул, поздоровался уже не так формально, как на улице. Пламен, посидев минуту, вдруг о чем-то вспомнил, подскочил и начал проталкиваться по ряду к проходу, стараясь не наступать на ноги сидевшим.
— Вера, спросить у тебя хочу, — вспомнил я о том, что пришло мне сегодня с утра в голову. — У вас здесь купить для спорта что-нибудь можно? Ну турник хочу сделать во дворе, мешок подвесить и гантели какие-нибудь найти. Или гири.
Вопрос оказался сложным, и, если бы не слово «гири», оказавшееся общим для нее и меня, пришлось бы изображать все руками, к недоумению сидящей чинно публики. Но все же она сообразила.
— Перекладину тебе пусть Иван-моторист сделает, — сказала она, указав на сидящего в дальнем от нас конце зала Ивана. — А гири на верфи закажи, в литейке, все так делают.