Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры
Шрифт:
– Так это вы, что ли, золотая фея? Признаться, не ожидал. Еще думал, кто это забавляется.
– А вы, помнится, говорили, что скрапбукером нельзя стать за месяц? Я стала им за неделю. Я хочу поговорить о моих родителях.
– Положим, вас еще нельзя назвать полноценным скрапбукером. Одна поделка еще ничего не значит.
Инга передернулась, слово «поделка» неприятно задело ее, царапнуло за больное место.
– Неделю назад вы ставили мне условие – принести сделанную мной открытку, и я ее принесла.
– Поговорим об этом потом. Где открытка с каруселью?
– Я отдала вам открытку с каруселью.
Магрин
– В самом деле, здесь вы тоже нарисовали карусель. Меркабур к вам благосклонен, раз проявил себя так легко в ваших руках. Но вы же прекрасно понимаете, что я имел в виду совсем другую открытку, работу вашей мамы.
– Я принесла и ее тоже. Давайте сначала поговорим о моих проблемах. Одна из них имеет к вам самое прямое отношение.
– И все-таки, Инга, как вы любите ставить условия! Давайте так, вы мне сейчас отдаете карусель, а я готов взамен обсудить ваши проблемы.
– Разве в ваши обязанности не входит разбираться с теми, кто шантажирует скрапбукеров?
– Карусель, Инга.
Инге захотелось стукнуть его по голове чем-нибудь тяжелым. Она нехотя достала из сумки открытку с каруселью. Отдавать ее в чужие руки было больно, как дать отрезать собственный палец. Инга положила карточку на стол и накрыла ладонью.
– Вас кто-то шантажирует? – спросил Магрин и ухмыльнулся. – Забавно.
– Не вижу ничего смешного. Он требует, чтобы я отдала ему карусель и оказывала какие-то услуги. Тетя Марта говорит, что вы должны с ним разобраться.
– О, старушка Марта! Давненько я о ней ничего не слышал. Да, действительно, она права, V. S. скрапбукеров в этом городе защищаю я. Но я еще не решил, стоит ли называть вас скрапбукером.
Инга пожалела, что не взяла с собой тетку. Ух, она бы сейчас ему показала, кого и как стоит называть! Интересно, откуда он знает про Марту? Та небось последнюю открытку делала лет тридцать назад, сколько же ему тогда лет?
– Я сделала еще одну открытку. Не знаю, как вы узнаете о них, но эту я сделала совсем недавно. Сейчас мой шантажист, здоровый усатый дядька, с увлечением пятилетнего ребенка собирает пазл из нескольких тысяч кусочков. И будет собирать до тех пор, пока вы с ним не разберетесь.
– Хорошо, если это действительно так, в ближайшее время я узнаю об этом по своим каналам и решу, что с ним делать. А теперь мне нужна карусель. – Он протянул раскрытую ладонь и посмотрел Инге в глаза.
Ей стало не по себе. Захотелось спрятаться, провалиться под стол – все что угодно, только бы не отдавать открытку с каруселью. Вот загвоздка, с одной стороны, эта карточка – последняя весточка от родителей и наверняка имеет особое значение, ведь не просто так мама ее прислала. С другой стороны, по всему выходит, что этот неприятный тип с круглыми совиными глазами – единственный, кто может их освободить. Но рука сама не поднималась ее отдать! Вцепилась, и все тут, и не хочет слушаться.
– Не дам, – сказала Инга неожиданно сама для себя, потом добавила: – Скажите, Эмиль Евгеньевич, правда ли, что вы можете вернуть моих родителей в реальность, если я подпишу с вами контракт?
Магрин положил ладонь на стол и расхохотался так громко, что официанты дружно обернулись. Других посетителей в этот послеобеденный час в кафе не было.
– Ну вы даете! А с чего вы решили, что я захочу
Инга аж подпрыгнула на месте, когда услышала про «наивную девочку» и «публичный дом», а Магрин продолжал холодным, не терпящим возражений тоном:
– Что вы о себе возомнили? Едва умеете держать в руках ножницы, а уже хотите контракт. И почему я вообще трачу на вас время? Я обещал вам, что расскажу, где находятся ваши родители, но вы, похоже, уже узнали об этом и сами. Поверьте, им там совсем неплохо. У вас есть все шансы стать хорошим скрапбукером, у вас есть отличный учитель – это ваша Марта, но вы хотите от меня слишком многого. Отдайте немедленно открытку с каруселью, я хорошо вам за нее заплачу, хотя и этого делать не обязан. Она принадлежит не вам, это открытка Надежды, а Надежда сейчас – в Меркабуре, и у меня есть все права конфисковать карусель. Я устал от вас и от ваших нелепых условий.
Инга вдруг поняла, что по ее лицу текут горячие, тяжелые слезы. Ей стало невообразимо стыдно. Когда она последний раз плакала на глазах у чужих людей, в общественном месте? Она не помнила. Наверное, когда еще играла с погремушками. Ну почему так все несправедливо? Ведь он же дал ей шанс, зачем? Она так надеялась! Неужели вот сейчас он ее раздавит, и все будет потеряно? Да не может быть такого, или она не дочь своих родителей!
– Послушайте, Эмиль. – Ее голос не дрожал, она говорила громко и четко. – Вы даже себе не представляете, что я пережила за последнюю неделю. Я прыгала в пропасть и ходила по углям, я видела поросенка в зеленую крапинку, я вырядилась в дурацкий костюм и собирала деньги на улице, меня чуть не зарезали хулиганы, я разгромила собственную квартиру, а моя тетка чуть не убила моего шантажиста сковородкой! В конце концов, я плачу при людях впервые за всю свою сознательную жизнь и ненавижу себя за это! Я свернула горы и, если понадобится, перейду море вброд. Я отдам вам открытку с каруселью, хотя сейчас это самое дорогое, что у меня есть. Только дайте мне шанс вытащить родителей, я не хочу, чтобы они стали как Роза. Я сделаю такую открытку, что вы сами меня будете упрашивать подписать контракт!
Магрин сидел, откинувшись на стуле, и разглядывал ее, как диковинный цветок в оранжерее. Инге чудилась насмешка в его круглых глазах. Или он сейчас даст ей шанс, или она завтра пойдет искать пистолет. Привяжет его к стулу, как угодно, и будет пытать, пока он ей все не расскажет. Но его ответ снова был неожиданным.
– Я дам вам задание. Справитесь – я подумаю о контракте. Но вы должны отдать мне карусель прямо сейчас.
– И шантажист. Вы обещали с ним разобраться.
– Я уже сказал насчет шантажиста.
Инга вернулась в квартиру родителей опустошенная. Как будто стала вдруг легче на десяток килограммов, даже захотелось встать на весы. Глаза опухли и покраснели, но это сейчас не имело значения. Главное, она добилась своего. И пусть опять мучительно ноет все внутри, словно всю ее душу порвали на мелкие кусочки и перемешали так, что теперь этот пазл уже не под силу собрать самому господу богу, но она выцарапала у Магрина самое главное – шанс.
– Ну? – спросила тетка.
– Сказал, если обе открытки на самом деле мои, он разберется с шантажистом.