Ветер прошлого
Шрифт:
Дальше, прямо на набережной, пастух одну за другой доил коз; к нему выстроилась целая очередь любительниц козьего молока. Прошел продавец сладостей в длинном, до самых пят, светлом камзоле, таком же фартуке и лихо заломленной на левый бок фуражке, чудом не падавшей у него с головы.
— Не желаете угоститься, прекрасные дамы? — предложил он с улыбкой, демонстрируя необъятных размеров плоскую корзину, прикрытую кисеей, под которой прятались самые разнообразные лакомства: миндаль в белой глазури,
— Хочешь? — спросила Аньезе.
— Нет, синьора, спасибо.
Продавец прошел мимо.
Наконец их долгий поход подошел к концу: они пересекли канал по мосту и оказались на довольно широкой улице, в дальнем конце которой стоял монастырь Святых Старцев. Не доходя до него, Аньезе и Саулина остановились у современного дома с пышной красно-белой геранью на подоконниках и балконах.
— Вот мы и пришли, — объявила Аньезе.
— Да, синьора, — сказала Саулина, любуясь ухоженными цветами на окнах.
Массивная дубовая дверь была приоткрыта, а справа у стены дома располагалась каменная скамья.
— Вот теперь поднимешься на третий этаж, — объяснила Аньезе, притворяясь усталой и преувеличенно тяжело дыша, — потому что мои бедные ноги больше меня не держат.
— Одна? — встревожилась Саулина.
— Одна, моя маленькая Саулина, одна.
— Слушаю, синьора.
— Постучишь в дверь.
— В какую дверь?
— В ту, что увидишь на площадке. Там только одна дверь.
— А потом?
— Тебе отопрет синьор Фортунато Сиртори, — почтительно понизив голос, продолжала Аньезе. — И ему ты вручишь письмо и пакет лично в руки.
— А потом? — повторила девочка.
— Подождешь ответа.
— Хорошо.
— Ты все поняла?
— Все.
Аньезе поманила ее к себе пальцем и придала своему лицу таинственное выражение.
— Возможно, синьор Фортунато захочет задать тебе несколько вопросов.
— Мне? — удивилась Саулина.
— Ну конечно тебе, моя малютка. Кому же еще?
— И что же мне делать?
— Ты должна почтительно отвечать, — терпеливо растолковывала Аньезе. — Если потом он пригласит тебя у него задержаться…
— Я ему скажу: нет, спасибо! — решительно перебила ее Саулина.
— Нет-нет, девочка моя.
— Нет? — растерялась сбитая с толку Саулина.
— Конечно, нет! — улыбаясь, но притворяясь строгой, повторила Аньезе. — Если он тебя пригласит, останься с ним.
— А как же вы? — всполошилась Саулина. — А как же я?
— Я не буду беспокоиться, — заверила ее Аньезе, — а тебе ничего не грозит. Я тут тихонечко посижу, отдохну. — Немного помолчав, она прошептала на ухо девочке последний и самый главный совет: — Делай так, как считаешь нужным, будь с ним полюбезнее. Не забывай, что этот человек
— Очень хочу, синьора Аньезе, — подтвердила Саулина. — И еще я хочу наконец вернуться домой.
— Ну так не упускай свой шанс! — посоветовала женщина и пригладила ей волосы. — И тогда твои желания сбудутся.
— Я в точности исполню то, что вы велели.
— И скажи ему, что я жду ответа.
С таким напутствием Саулина скрылась в прохладном полумраке парадного. Аньезе со вздохом облегчения опустилась на скамью. Она занималась сводничеством не только из корысти, но и по склонности, испытывая пьянящее извращенное наслаждение при мысли о чужом грехопадении. Ввергая в пучину порока невинное создание, она всякий раз упивалась хмельной радостью, как будто снова и снова удовлетворяла жажду мести. Когда-то она сама стала жертвой разврата, она тоже была уязвлена и страдала, но потом грех стал для нее чем-то вроде дурмана.
Сидя в тени украшенного цветами дома, Аньезе казалась обычной женщиной — спокойной, разумной и состоятельной, отдыхающей на этой тихой живописной улице, вдали от городского шума.
Саулина остановилась на площадке третьего этажа. Дверь, в которую ей было велено постучать, была открыта, за ней виднелась большая, ярко освещенная комната. Изнутри доносился густой и сладкий аромат, напомнивший Саулине запах церковного ладана. У нее даже слегка закружилась голова. Свет слепил ее, и в этом ослепительном свете перед ней начала вырисовываться фигура, в которой было что-то дьявольское.
— Я ищу синьора Фортунато, — заикаясь от страха, пролепетала девочка.
16
Кто-то энергично постучал в дверь Обрубка из Кандольи. Изувеченный великан обитал в большой, похожей на сарай комнате на первом этаже убогого здания возле Кузнечного моста.
Круглая тележка инвалида прогрохотала по неровному полу.
— Если ты не тот, кого я жду, — прорычал он, подталкивая могучими руками свое удивительное средство передвижения, — значит, тебе надоело твое здоровье!
Дверь рывком распахнулась, и перед хозяином с широкой улыбкой и приветливо протянутой рукой предстал Гульельмо Галлароли, прозванный Рибальдо.
— Неужели это ты? — воскликнул Обрубок, пожимая руку гостю. — Заходи.
Перед тем как превратиться в Обрубка из Кандольи, Алессандро Казираги был грузчиком с контрады Лагетто. Природа наделила его силой Геркулеса, железным здоровьем и неотразимым обаянием, безотказно действовавшим и на мужчин, и на женщин, слетавшихся к нему как мухи на мед.