Ветер сквозь замочную скважину
Шрифт:
Впрочем, здесь тоже было небезопасно. Мальчик встал на колени и оглянулся. Дракон, а вернее, дракониха, потому что Тим разглядел розовый гребень у нее на голове, поднялась из воды, стоя на задних лапах. Не такая большая, как дом, но все-таки больше, чем Черный, вороной конь сборщика налогов. Она дважды хлопнула крыльями, отчего во все стороны полетели брызги и поднялся ветер, который сдул со лба Тима слипшиеся от пота волосы. Издаваемый крыльями звук напоминал хлопанье вывешенного на просушку белья на ветру.
Дракониха смотрела на Тима маленькими и блестящими, в красных прожилках, глазами. Изо рта у нее тянулись длинные нити горячей слюны, срывались вниз и шипели, соприкасаясь с водой. Тим видел, как запульсировало и напряглось ее горло, когда она набрала воздух, чтобы
Боги, наверное, смеются, подумал мальчик. А если не боги, то сборщик налогов – уж точно.
Не задумываясь о том, что он делает и почему делает именно так, Тим упал на колени и протянул руки к драконихе. Холщовый мешок, привязанный к правому запястью, закачался из стороны в сторону.
– Прошу тебя, госпожа! – крикнул Тим. – Пожалуйста, не сжигай меня. Меня сбили с пути, и я умоляю тебя о прощении!
Несколько долгих секунд дракониха продолжала смотреть на него. Пластины на горле все так же пульсировали, раскаленная слюна капала изо рта и шипела. А потом – очень медленно, так медленно, что Тиму эти секунды показались вечностью – она начала погружаться под воду. И вот уже над водой торчит только макушка… и эти ужасные пристальные глаза. Они словно предупреждали, что дракониха уже не будет такой милосердной, если Тим еще раз потревожит ее покой. А потом они тоже ушли под воду, и над поверхностью остался лишь бугорок, похожий издали на большой камень.
– Арманита? – Тим обернулся, ища глазами зеленый огонек и уже зная, что ничего не найдет. Она завела его в глубь Фагонарда, в то место, где впереди больше не было кочек, а дорогу назад преграждал дракон. Сигхе сделала свое дело.
– Все – ложь и обман, – прошептал Тим.
Вдова Смэк была права. Права во всем.
Он сидел на кочке и думал, что сейчас расплачется, но слезы не приходили. И правильно, и не надо. Что толку плакать? Его одурачили, обманули, и тут уже ничего не поделаешь. Он дал себе слово, что впредь будет умнее… если будет какое-то впредь. Сейчас, когда Тим сидел посреди топи, во мраке, растерянный и одинокий, и тусклый пепельный свет луны едва пробивался сквозь облачную завесу, ему в это не верилось. Болотные твари, сбежавшие при пробуждении драконихи, теперь вернулись. Они старались держаться от нее подальше, но у них все равно оставалось достаточно места для маневров, и можно было не сомневаться, что все их внимание направлено только на крошечный островок, где сидел Тим. Мальчик очень надеялся, что это какие-то рыбы, которые не смогут выйти из воды, потому что на воздухе задохнутся. Однако Тим знал, что в болотах водятся крупные кровожадные существа, которые могут спокойно дышать и водой, и воздухом.
Он смотрел, как они кружат вокруг, и думал: Они набираются смелости, чтобы напасть.
Он знал, что смотрит на свою смерть, но ему было всего одиннадцать и, несмотря ни на что, ужасно хотелось есть. Тим достал из мешка хлеб – буханка подмокла с одного края – и немного поел. Потом отложил хлеб в сторонку, достал пистолет и внимательно его осмотрел, насколько это позволил ненадежный свет бледной луны и слабое призрачное свечение болотной воды. Вроде бы пистолет был сухим. И запасные патроны – тоже. Тим чуть-чуть поразмыслил и, похоже, придумал, как сохранить их сухими и дальше. Он проковырял пальцем дырку в буханке хлеба с той стороны, где та не намокла, засунул запасные пули поглубже в буханку и залепил дырку хлебным мякишем. Тим очень надеялся, что мешок высохнет, хотя понимал, что надежды мало. Воздух был слишком влажным, и…
И тут две болотные твари рванулись вперед, нацелившись прямо на островок Тима. Он вскочил на ноги и закричал первое, что пришло в голову:
– Только попробуйте! Только попробуйте, гадины! Перед вами
Тим сомневался, что эти безмозглые твари понимают смысл его слов – и что это их остановит, даже если и понимают, – но звук его голоса их испугал, и они уплыли прочь.
Только бы не разбудить дракониху, подумал Тим. Проснувшись, она меня испепелит, просто чтобы стало тихо.
Но разве у него был выбор?
Когда болотные твари попытались наброситься на него в следующий раз, Тим не только кричал, но и хлопал в ладоши. Он бы еще барабанил по полому бревну, если бы на островке было бревно, и Наар забери дракониху. Тим подумал, что если ему суждено сгинуть в этом болоте, то уж лучше сгореть в драконьем пламени, чем быть съеденным заживо водяными чудовищами. Смерть в огне будет быстрее и милосерднее.
Ему вдруг пришло в голову, что, может быть, сборщик налогов сейчас где-то рядом, наблюдает за ним и от души забавляется. Немного поразмыслив, Тим решил, что, наверное, так и есть. Но только отчасти. Он наблюдает, да. Однако сборщик налогов не станет пачкать свои сапоги в этом вонючем болоте. Он сидит где-то, где сухо и тепло, и наблюдает за представлением в своей волшебной серебряной чаше, и Арманита кружится над ним. Или даже сидит у него на плече, подперев подбородок крошечными руками.
К тому времени, когда первые мутные лучи рассвета начали пробиваться сквозь сплетение древесных ветвей, нависающих над болотом (Тим никогда раньше не видел таких деревьев: скрюченных, безобразных, густо заросших мхом), кочку, где сидел мальчик, окружало уже два десятка болотных тварей. Самые мелкие из них достигали, наверное, десяти футов в длину, но большинство было гораздо крупнее. Крики и хлопки их уже не пугали. Они готовились наброситься на него.
И словно этого было мало, теперь, когда стало чуть-чуть светлее, Тим увидел, что его смерть не пройдет незамеченной: его сожрут на глазах у зрителей. Света было еще мало, поэтому Тим не мог разглядеть лица. И тихо порадовался про себя, что не может. Ему было достаточно и того, что он видит их согнутые, искривленные, получеловеческие фигуры с косматыми головами. Они стояли на берегу топи, ярдах в семидесяти или восьмидесяти от островка Тима. Мальчик отчетливо различал пять или шесть фигур, но, кажется, их было больше. При таком тусклом, рассеянном освещении ни в чем нельзя быть уверенным. Они стояли, сгорбившись и вытянув шеи вперед. Лохмотья, свисавшие с их неотчетливых тел, могли быть остатками одежды, но могли быть и лентами мха вроде тех, что свисали с древесных ветвей. Тим подумал, что они похожи на племя сказочного болотного народца, поднявшегося со дна топи, чтобы посмотреть, как водяные чудовища сперва поиграют с добычей, а потом сожрут ее с потрохами.
Ну и пусть смотрят. Смотри – не смотри, все равно мне конец.
Один из ящеров, круживших вокруг Тима, оторвался от стаи и приблизился к кочке, взбивая воду хвостом. Огромная голова поднята над водой, челюсти приоткрыты в кровожадном оскале. Одна только пасть чудища была больше, чем весь Тим целиком, и эта пасть ударила прямо по кочке, чуть ниже того места, где стоял мальчик. Кочка вздрогнула и затряслась, как желе. Несколько зрителей из болотного народца заулюлюкали и засвистели. Тим подумал, что они напоминают толпу, которая собирается поглазеть на субботний крокетный матч.
От этой мысли Тим так разозлился, что совершенно забыл о страхе. На месте страха теперь поселилась холодная ярость. Значит, болотные твари его сожрут? Да, скорее всего так и будет. Мальчик не видел другого исхода событий. И все-таки, если четырехзарядник, который дала ему вдова Смэк, не совсем отсырел, тогда у него, может быть, и получится прикончить хотя бы одну из зверюг. Пусть хоть одна, но заплатит за завтрак.
А если пистолет не выстрелит, я его переверну и буду дубасить чудовище по голове рукояткой, пока оно не откусит мне руку.