Ветер смерти
Шрифт:
…Машина продиралась сквозь дождевую слизь, расталкивая световыми пальцами комья свалявшегося тумана на обочинах размокших улиц. Казалось, еще немного и все атрибуты человеческой цивилизации без остатка растворятся в этом отвратительном муссе из воды, темноты и холода. Город словно умер, укрывшись застиранным серым саваном.
Но ощущение чего-то нереального, враждебного снова просочилось в мозг, усиливаясь с каждой минутой, заполняя каждую клетку ледяной чернотой. Психомы, туман, дохлые кошки, ясновидение, ночные кошмары… Что-то здесь было не так! И даже трясущийся на заднем сидении Вольский… Весь этот ужас, осевший
— Не здесь? — повернулся ко мне Николай.
И в этот момент я увидел впереди, в мутном круге света две фигуры: женщина билась в объятиях мужчины.
Второй сон!..
Берест мгновенно отреагировал на мой взгляд и вдавил тормоз, одновременно распахивая дверцу, но я опередил его. В салон рванулся размытый шумом дождя, придавленный женский крик. Разум уступил место подсознанию и рефлексам. Я знал, кого увижу сейчас перед собой. Знал и не верил. Тело как бы действовало само по себе.
Рука рванула нападавшего за ворот черной кожаной куртки, другая перехватила его правую кисть, отрывая от лица женщины, которая тут же упала на колени. Человек уже поворачивался ко мне, и на краткий миг я второй раз увидел знакомый до боли профиль.
Тогда, зажмурившись, чтобы не передумать в последний момент, чтобы не дрогнула рука, остановленная ложным видением, я коротким и жестоким, отработанным до автоматизма движением влепил ему «колун» между глаз, опрокинул на мокрый асфальт и только потом открыл глаза.
Все дальнейшее произошло почти одновременно. Я увидел перекошенное криком, неестественно белое лицо женщины, смотревшей не на меня, а вниз, под ноги и, проследив за ее взглядом, содрогнулся от ужаса и отвращения. Плоский городской ручей быстро размывал то, что несколько секунд назад казалось человеком, и лишь лицо, серо-синее — лицо Олега! — с глубокой вмятиной от удара еще какие-то мгновения держалось поверх расплывавшейся кисельной груды, форменной куртки, штанов и ботинок.
Сзади послышался слабый вскрик и, следом, тяжелый всхлип упавшего тела — нервы у профессора все же не выдержали! Женщина тихо покачивалась, глядя перед собой, уронив руки, а я никак не мог подавить приступ тошноты от вида пустой одежды на асфальте.
И только Николай, казалось, с честью вышел из этого кошмара. Он быстро оттащил горе-ученого к машине, вернулся и осторожно поднял за плечи женщину.
— Пойдем, Алена, пойдем. Успокойся…
— Как ты здесь оказалась, Аля? — охрипшим от напряжения голосом спросил я.
— Не помню, — почти шепотом отозвалась она, прильнув к широченной груди комиссара. — Я разбирала вещи Олега в шкафу и нашла куклу. Очень странную куклу, почти точную его копию! Голую и… теплую. Но таких кукол ведь не бывает?.. Я испугалась и хотела ее выбросить в мусоропровод, а потом решила позвонить Олегу, но оба его телефона молчали. Мне стало совсем страшно, и я решила отнести ее прямо в управление, а потом… — она не договорила и снова заплакала.
— Наверное, ты просто заблудилась в тумане, — почти ласково сказал суровый Берест, гладя вздрагивающую женщину по волосам.
Мне тоже хотелось поверить Николаю, но дело было в том, что Алена каким-то непостижимым образом оказалась чуть не на другом конце города, хотя от управления криминальной службы до дома
Глава 6
Вольский пришел в себя, когда мы находились на полпути к управлению. Алена Ракитина наотрез отказалась от предложения отвезти ее домой, заявила, что поедет с нами хоть к чертям в преисподнюю, и тогда Николай предложил ей отдохнуть в комнате психологической разгрузки управления. И в этот момент господин ученый неожиданно пробасил:
— Бессмысленно!
— Что? — не понял я, поворачиваясь назад и разглядывая его мятую физиономию.
— Выключение установки ничего не даст! — нахально заявил он.
— Вы ошиблись, господин Вольский, — жестко сказал Берест, — не выключение, а уничтожение, причем скорейшее!
— Лучше всего — со взрывом, — желчно вставил я. — У тебя в бардачке не завалялось, случайно, штурмовой или «лимонки»?
— Господа, — профессор явно был взволнован, — это несущественно! Я имею в виду, что ликвидация самой установки теперь малоэффективна, ведь психомы могут получать (и получают!) подпитку непосредственно от людей, через психоэмоциональную ауру!
— Вы хотите сказать, что уничтожив установку мы спровоцируем их на новые нападения? — догадался я, холодея от предчувствия.
— Не исключено…
— Другого выхода я не вижу, — отрезал Берест, не оборачиваясь. — А вам, Антон Аркадьевич, настоятельно рекомендую побыстрее обдумать наиболее радикальный способ… рассеивания ваших «квази».
Мы подъехали к Институту, когда и без того слабый и мутный свет дня приобрел густой молочный оттенок, и видимость сократилась до жалких шести восьми метров. Быстро передвигаться в таких условиях на машине было бы явным самоубийством. Поэтому я с облегчением припарковал служебную «Ауди» на площадке перед главными воротами Института психофизики.
Втроем мы прошли через никем не охраняемый турникет с грозной вывеской «Стой! Предъяви пропуск!» и рысцой припустили по гравийной пешеходной дорожке в обход центрального здания. Вольский в самый последний момент вспомнил о запасном выходе на задворках, от которого у него был ключ. Берест одобрил такой демарш, ведь, собственно говоря, то, что мы намерены были совершить, являлось действием незаконным и даже, может быть, преступным с формальной точки зрения.
Спустя пару минут мы, чертыхаясь и спотыкаясь о самые неожиданные препятствия вроде сломанных плакатов, старых лыж, мешков с мусором и грязных палок, пробрались по темному и пыльному коридору к боковой лестнице. Дальше дело пошло легче. Лестница и коридоры этажей были неплохо освещены дежурными лампами, таблички на дверях помещений тоже были вполне современными, выполненными голографическим способом с помощью флуоресцентных составов, и легко читались издалека.
Профессор, возбужденный и суетливый, вприпрыжку трусил впереди, то и дело оглядываясь назад и делая руками призывные жесты. Лаборатория с генератором обнаружилась аж на пятом этаже, и я едва успел перехватить Вольского, потому что массивная, видимо металлическая, дверь в помещение оказалась приоткрытой и из нее в полутемный коридор изливался поток зеленоватого света, и слышалось тихое, грозное гудение работающей установки.
— В чем дело?! — сдавленным голосом возмутился профессор. — Вы передумали?