Ветер в лицо
Шрифт:
Сейчас, когда прошло полтора месяца, я твердо знаю, что с Федором наши дороги разошлись навсегда. Я теперь знаю, что в моей тревоге за него гораздо больше говорила многолетняя привычка, чем настоящее чувство... Как только я снова увидела его здоровым, моим сердцем завладел холодок отчуждения. Я где-то слышала, что от жалости до любви один шаг. Неправда! Там, где начинается жалость, любовь кончается...
Мне нужно было время, чтобы посмотреть на всех нас — на себя, на Федора, тебя, — со стороны.
Виктор! Я боюсь писать все, что чувствую. Боюсь потому, что уверенна пока что только в своих чувствах.
Теперь о нашей работе. Были и еще, видимо, будут серьезные осложнения. Пока что не каждому сталевару доступен наш метод. Но лучшие сталевары им пользуются с успехом. Уже не только Круглов и Сахно применяют на своих печах интенсификатор – на новый метод перешли Кузьмич, Торгаш, Филимонов, Бусло... Спасибо за твою статью в «Правде»! О ней на заводе было много разговоров, и почти все положительные! Мы получаем много писем. На завод начали приезжать металлурги с Урала, Донбасса, Приазовья. Все интересуются нашей работой. Как быстро у нас получает хороший резонанс каждое полезное усовершенствование!
До свидания! Пиши.
Валентина.
Р. 5. Олег уже знает, что папа Виктор, изображенный на фотографии военного времени, что висит над его кроватью, и ты — это один и тот же человек. Он был очень обрадован этим открытием!.. Каждый день спрашивает: «Когда же приедет папа Виктор?..»
А действительно — когда?.. Вижу, что в письме не сумела выразить и сотой доли всего пережитого и прочувствованного. Видимо, все может объяснить и решить до конца только новая встреча... И я... жду ее с нетерпением и страхом».
51
Прошло десять месяцев.
Доронин развернул «Правду». Писалось об успехах сталеваров: «Коллектив мартеновского цеха борется за досрочное завершение годового плана. План восьми месяцев мартеновцами перевыполнен. В производство внедряются новые технические методы, разработанные инженером-исследователем завода В. Гордой. Особенно хорошо работают сталевары тт. Гордый, Круглов, Сахно, Торгаш, Сокол, Бусло, Филимонов. На их счету тысячи тонн стали, выплавленной сверх задания. Сталевары Гордый, Круглов и Сокол в августе выдали все плавки скоростным методом. Комплексное соревнование на заводе вошло в быт...»
Макар Сидорович задумался. Он вспомнил выступление Торгаша на открытом партийном собрании — мол, большего из техники не выжмешь, — надо закрепляться на завоеванном плацдарме... Тогда взял слово Владимир Сокол:
— Закрепляться надо, Никита Гаврилович, — это правда. Это так. Но закрепляться не для того, чтобы не двигаться вперед, а для того, чтобы расширять этот плацдарм. Техника — безгранична в своих возможностях. Мы уже десятки раз убеждались в этом. Надо только думать, искать. Если бы люди изобрели паровую машину и остановились на этом изобретении, сказав себе: «Ну, все! Больше из техники ничего не возьмешь», — мы с вами не имели бы того, что есть сейчас... Нет, мы еще не все использовали. Не все! И мы будем
Соколу аплодировали, что редко бывает на партийных собраниях. А Макар Сидорович думал — люди зреют не в сонливом полусуществовании, а в борьбе. Особенно в борьбе со своими недостатками, ошибками. Вот видишь, вырос еще один сталевар-новатор, которого можно поставить рядом с Кругловым... Ему же теперь цены нет! А что было бы, если бы к его вине отнеслись формально?.. Возможно, он бы стал совсем не таким Соколом... Потерялся бы где-нибудь, отвергнутый нами. Правильно сделал комсомольский комитет, сняв с него выговор. Пора!..
Вчера после работы к Макару Сидоровичу зашел Коля Круглов. Он заговорил о вступлении в партию. Давно парторг ждал этого разговора, знал, что он вот-вот должен произойти. Знал Макар Сидорович также и то, что именно заставляет Круглова несколько медлить с подачей заявления в партийный комитет. И он не ошибся, Коля тоже боролся в себе за нового Круглова, — рассудительного, уравновешенного. Ему стыдно было вспоминать о разрыве с Лизой, мордобое, выпивке... Именно об этом он и заговорил с Макаром Сидоровичем, спрашивая, как к этому может отнестись партийное собрание.
— Да, как надо, Николай. Спросят: «Скажите, товарищ Круглов, вы часто будете улучшать свое настроение водкой?..» Если не боишься этого вопроса — подавай заявление...
А сегодня Коля пришел в комитет с заявлением.
Макара Сидоровича несколько беспокоило — как сложится дальше личная жизнь Круглова?.. Жаль, что его первая женитьба не была такой счастливой, как у Сокола. Владимир и Густонька — это замечательная пара. Навсегда! Однако Макар Сидорович и за эту сторону жизни Круглова был спокоен: ему сейчас только двадцать один, а в таком возрасте жениться, — причем во второй раз! — отнюдь не обязательно.
Пусть поживет, оглянется, созреет сердцем...
А за Сумного Доронину до сих пор стыдно.
Надо было выварить его хорошо в заводском котле, чтобы слетела с него вся мишура, холодная рыбья чешуя скользкого приспособленчества. Так нет, отпустил, — вот вам и мой кувшин на капусту!
Как-то восемь месяцев назад Сумной повез в Киев большую статью о творчестве известного поэта-лауреата. Статья была написана в возвышенно-восторженном тоне, в каждой фразе красовались самые отборные эпитеты — «прекрасный», «выдающийся», «любимый»... Редактор журнала прочитал статью, пожал руку Сумному и удовлетворенно сказал:
— Отлично!.. В следующий номер. Есть только одно замечание. Собственно, не к статье — фамилии автора. Возьмите себе псевдоним. Неудобно как-то — есть уже литератор с такой фамилией. Читатель запутается...
— Правильно! — Воскликнул секретарь редакции. — Значит, подпишем... Как? Во всяком случае – не Сумной... — Загляделся на потолок, задумался. — Гм! Благозвучно... Так и подпишем — Несумной. Чем плохо? Ха-ха-ха!
С тех пор Сумной — Несумной. И чего бы ему грустить? Известный поэт-лауреат, прочитав статью Ивана Несумного, пригласил его домой, подарил книгу с автографом, который красноречиво говорил: «Талантливому критику И. Несумному с искренним желанием в ближайшее время видеть его в передовых рядах агрономов литературной нивы, какими мне представляются критики».