Ветеран особого подразделения
Шрифт:
— Поначалу ты неплохо держался. Но стоило применить несложный психологический прием, и ты сломался. Извини, дружище… Мне нужны люди, способные выполнить задание, не взирая ни на что. Не знающие ни эмоций, ни жалости, ни прочих душевных слабостей.
На минуту в келье воцарилась тишина.
Потом майор спросил:
— И что же теперь?
— Ничего. У входа в цех стоит бежевая «шестерка». Мы успели ее восстановить; документы оформлены на тебя и лежат в бардачке. Там же находятся все твои вещи: телефон, паспорт, права, бумажник… И небольшая сумма денег.
— А как быть с Ильей?
Станислав переглянулся с седым мужчиной.
Тот пожал плечами:
— Пусть где-нибудь отсидится, а мы за недельку попробуем сделать паспорт на другое имя. Но потом он обязан исчезнуть из Краснодарского края.
— Такой вариант устраивает? — повернулся к Супруну Барков.
— Куда ж деваться? — усмехнулся тот.
— Значит, договорились. Как только будет готов паспорт — позвоню. И последняя просьба: забудьте навсегда о нас и обо всем, что произошло. Это необходимо для вашей же безопасности.
От быстротечности сменявшихся событий Серебров позабыл спросить, где находилась эта чертова промзона. Уже усевшись в легковушку и вырулив за ворота, опомнился — завертел головой. Но по обе стороны от узкой асфальтовой дороги был только густой лес…
— Езжай уж, в ближайшей деревне у кого-нибудь спросим, — проворчал сидевший рядом Илья.
Настроение у него тоже было неважнецкое. То ли успел настроиться на участие в загадочной миссии, то ли переживал за друга — теперь операция на позвоночник Ирины снова откладывалась на неопределенный срок. Похлопав по карманам джинсовой куртки, видимо подаренной фээсбэшниками взамен перепачканной чей-то кровью футболки, он достал сигареты. Прикурив одну, протянул Аркадию; подпалил вторую, глубоко затянулся…
— Какой сегодня день? — буркнул майор.
— Вторник.
— Охренеть… Пятеро суток продержали! И ради чего?.. Посмотри, кстати, сколько нам ссудили денег.
Супрун открыл бардачок, достал целлофановый пакет с документами, нашел пачку купюр, начал аккуратно пересчитывать…
— Тридцать тысяч, — доложил он спустя пару минут.
— Не густо.
— За продажу машины тоже больше тридцатника не выручишь — старье, да еще битое. Итого шестьдесят. А сколько нужно отвалить за операцию Ирины?
— Двести тысяч авансом, а остальные — в день выписки.
— И сколько же набежит всего?
— В договоре значится общая сумма в триста сорок тысяч. А сколько выйдет в итоге — они сами не знают.
— О, мля, дожили! Кто ж сегодня у них лечится? Небось, одни олигархи, да чиновники!.. А простым — подыхать или на коляске инвалидной ездить…
— Именно так, — вздохнул Аркадий.
— О, леса кончаются. И вроде шоссе впереди. Видишь?
— Да.
Сапа вдруг оживился:
— Слушай, нам все равно придется останавливаться в ближайшем населенном пункте. Верно?
— Ну…
— Давай пожрем в какой-нибудь кафешке! Меня, конечно, не лупили как тебя, но нормальной жратвой тоже не баловали. Принесут коробку молока с батоном, и растягивай удовольствие на целый
— Давай, — легко согласился Серебров, в желудке у которого тоскливо посасывало от вынужденной пятидневной диеты.
Перед шоссе, «шестерка» притормозила. На синем указателе под стрелкой влево значилась надпись «Азовская», под стрелкой вправо — «Северская».
— А, понял, где мы находимся! — обрадовался Супрун.
— Где? Я тут ни разу не бывал.
— От Северской тридцать километров до Краснодара. Шоссе через нее идет от Крымска, помнишь?
Аркадий кивнул и крутанул руль вправо…
Пообедать остановились в Северской — большой станице, раскинувшейся на берегах узкой речушки Афипс. Двух и трехэтажные кирпичные здания с магазинами и кафе находились только в центре, остальные кварталы состояли сплошь из участков с частными домишками.
Оставив машину на небольшой площади перед торговым центром, друзья отправились в ресторанчик, заманивающих клиентов ароматным запахом жарившегося шашлыка. Выбрав свободный столик недалеко от окна с гудящим кондиционером, уселись на удобные стульчики и, предвкушая немыслимое удовольствие от долгожданной нормальной пищи, занялись изучением меню…
Резкий хлопок донесся с улицы, когда приятели покончили с сытным наваристым борщом и принялись за шашлык.
«Плевать! — закатывая глаза, жевал сочное мясо Серебров. — Отныне все по хрену! Стреляет там кто-то или камеры колес у кого-то лопаются!..»
«По фигу, кто там палит — лишь бы не по мою душу!» — запивал шашлык холодным пивом Супрун.
Однако их схожие мысли вскоре были прерваны появлением в ресторанчике запыхавшейся дородной тетки.
— Ой, Нин, что творится-то кругом! — обратилась она к драившей тряпкой стол официантке — плотной и крутобокой казачке. — Мало нам по телевизору всяких ужасов кажут, так и до нашей станицы докатилось!..
— Что случилось-то? — прервала та свое занятие.
— Машина на площади взорвалась. Две минуты назад. Жигули бежевой масти. Вся машина горит, полыхает… пламя аж выше деревьев.
Аркадий с Ильей разом перестали жевать и коротко переглянулись.
— О, господи!.. А люди-то не погибли? — расспрашивала Нина.
— Не знаю. Как бухнуло — я сразу к тебе побежала. От греха подальше…
Рассчитавшись за обед, приятели спешно покинули ресторан и отправились в сторону площади, где уже стояли две пожарные машины и поливали то, что осталось от «шестерки».
— Давай-ка постоим здесь, — предложил майор, вынимая сигареты.
Они встали за углом торгового центра и закурили, издали наблюдая за сутолокой возле обгоревшего автомобильного остова. Помимо пожарных «ЗИЛов», к месту происшествия подъехало несколько милицейских легковушек и одна белоснежная «Газель» с красным крестом на боку.
— Какие мысли? — невесело спросил Супрун.
— Нет уж, брателло, давай для начала сам просвети на счет взрыва. Как специалист.
— А что тут просвещать?! Видишь, где валяется водительская дверца?