Ветеринар для Единорога
Шрифт:
— Какого же размера она будет, когда станет взрослой? — спросил он Стефана.
— Она уже взрослая, — ответил тот удивленно. — Разве ты их раньше не видел?
— Никто из нас не видел, — сказала Анни, глядя на котенка, а не на Стефана. — К какому виду кошачьих она принадлежит?
— Это цветочница. — Стефан осторожно повернул животное на бок, показывая несколько свежесорванных соцветий, вплетенных в густую шерсть. — Они носят цветы в качестве камуфляжа. У Дафни сейчас их совсем мало — она пряталась среди овец. — Он щелкнул котенка по носу. — Ах ты
Стефан порылся в рюкзаке и вытащил завернутый в бумагу небольшой кусок мяса.
— Уж не для тебя ли это? — Стефан поднял лакомство повыше.
Кошка-цветочница схватила добычу лапами, которые оказались вооружены трехсантиметровыми когтями, запустила в нее зубы и утащила подальше, чтобы съесть не отвлекаясь.
— Почему ты не даешь ей охотиться на птиц? — спросила Ли Энн. — Ведь кошка есть кошка.
— Но это плохо для овец, — начал объяснять Стефан. — Во-первых, погоня и птичий писк нервируют их, а во-вторых, я хочу, чтобы синеспинки не боялись садиться овцам на спины: они выклевывают клещей и вшей.
— Ну так прогони кошку-цветочницу, — заметил Филдс, которого явно насмешили все эти объяснения.
— Надо бы, — согласился Стефан. Он грустно посмотрел на Дафни, которая, съев мясо, старательно вплетала в мех какое-то вьющееся растение с розовыми цветами. — Только жалко. Ну ладно, — он тряхнул головой, — пора за работу. — Фавн выжидательно посмотрел на студентов, и Бидж с удивлением поняла, что он более взволнован их появлением, чем они сами — знакомством с ним и с Филдсом.
— Это мои пациенты, — сказала Анни, нахмурившись и с сомнением глядя на Стефана и Филдса. Обойдя их на почтительном расстоянии, она приблизилась к стаду.
Ягнята-сосунки, испугавшись ее, с блеянием заметались между взрослыми животными.
Стефан показал девушке захромавшую овцу: ее левая задняя нога не сгибалась. Анни осторожно ощупала ногу и сказала с облегчением:
— Это просто вывих. Хорошо бы ей полежать, если ты сможешь ее заставить.
— Трудное дело, — ответил фавн, опускаясь на колени и тоже ощупывая ногу. — Как сказали бы кентавры, нужно бросить ее в реку, а не выплывет, так зарезать. — Он похлопал овцу по боку. — Ладно, можно продать ее Кружке, — он бросил взгляд на гостиницу на холме, — я все равно собирался продать ему овцу.
Студенты-ветеринары давно привыкли к такой смеси заботы и хладнокровной жестокости, часто свойственной людям, выращивающим мясной скот. Но Стефан удивил их; тихо сказав: «Ну, прощай, Кариата», он наклонился и поцеловал овцу в нос. Филдс накинул ей на шею веревку и потащил, блеющую и упирающуюся, к гостинице.
— А теперь, — сказал Стефан, поднимаясь, — как насчет остальных?
Дэйв быстро двинулся к стаду.
— Ты осматривай ту половину, а я — эту, — бросил он Анни.
Девушка загнанно посмотрела на него, но была слишком смущена, чтобы спорить.
Ли Энн вперила в Дэйва уничтожающий взгляд, но прежде, чем она успела вмешаться,
— Я тоже помогу — если, конечно, ты этого хочешь, Анни.
Анни улыбнулась:
— Спасибо. Спасибо вам обоим. — Она повернулась к животным. — Дэйв, займись баранами. Мы с тобой, Бидж, осмотрим самочек. Ли Энн, не могла бы ты посмотреть ягнят?
— С удовольствием. — Ли Энн улыбнулась Стефану и решительно вошла в гущу стада. Из всех студентов Ли Энн, родившаяся на ферме, где выращивали тяжеловозов-клайдсдейлов, лучше всех умела обращаться с крупными животными — может быть, потому, что не считала никаких животных, кроме клайдсдейлов, крупными.
Дэйв отделил от стада барана, выслушал его, ощупал, посмотрел на слизистые глаз и рта и объявил:
— Типичный случай ОКЖ.
— ОКЖ? — озадаченно переспросил Стефан.
— Отвращения к жизни. — Дэйв кивнул на стадо. — Плохо едят, усталые, нервные. Больше ничего.
— Как же больше ничего? — сказал Стефан. — Я же все время с ними, целыми днями. Я чувствую: что-то не в порядке.
— М-м, — задумчиво протянула Анни, — они в последнее время не соприкасались со свиньями?
— Мельком, четыре или пять дней назад. Мы встретили стадо у ограды фермы. — Стефан выглядел озадаченным. — Разве это могло вызвать болезнь?
Конфетка промолчал, но поднял брови.
— Псевдобешенство? — пробормотала Ли Энн. — Голубушка, ну ты и хватила.
— Да, — согласилась Анни, не поднимая глаз. — Они бы все подохли в течение двух суток, значит, тут что-то другое.
Она вдруг резко подняла голову, на лице у нее появилось встревоженное выражение.
— Если только здесь все не протекает нетипично.
— Если это так, — рассудительно откликнулась Ли Энн, — мы просто даром теряем время.
— Эта овечка совсем плоха, — объявила Бидж.
— Эта тоже. — Анни пристально посмотрела на Бидж, и они сказали хором: — Кормящие самки.
Бидж осмотрела еще одну овцу; животное было слабым, но в гораздо лучшей форме, чем другие.
— Не пойму, — сказала она обеспокоенно. — С этой как будто все в порядке.
— Чего нельзя сказать об этой… Привет, малыш! — Голодный ягненок, тощий и маленький, оттолкнул Анни носом и на негнущихся ногах подобрался к матери, тычась в ее вымя.
Что-то словно щелкнуло у Бидж в голове, и она жалобно взглянула в сторону грузовика, где осталась ее черная тетрадь. Она пододвинулась поближе к Анни:
— Хуже всех дела у ягнят-сосунков, правда? Негнущиеся ноги, замедленный рост…
— Да, — сказала Анни решительно. — Тощие, все время лежат — дефицит селениума. Овечья окостенелость. — Анни вздохнула с облегчением, знакомым любому врачу, поставившему ясный и логичный диагноз болезни, легко поддающейся лечению. — Они истощены, ягнята все еще сосут, но получают недостаточно питания, а кормящие матки выгрызают траву под корень.
— Разве это плохо? — озадаченно спросил Стефан. — Они всегда кормят ягнят и пасутся одновременно.