Ветеринар для Единорога
Шрифт:
Глава 23
Проникнуть в Анавалон было легко, проникнуть в лагерь оказалось невозможно. Дорогу Брандалу преградил сутулый человек, который человеком не был, но чьи соплеменники считали себя единственными настоящими людьми.
— Мне нужно в лагерь Морганы.
— Нет. — Ответ прозвучал коротко и резко — резко даже на анавалонском.
— Ну ты же не можешь запретить мне пройти. Как твое имя?
— Тебе его незачем знать.
— Да не бойся меня. — Брандал постарался
— Влатмир.
Брандалу имя ничего не говорило, хотя он и знал, что оно достаточно распространено среди вир.
— Пропусти меня, Влатмир.
Тот сложил руки на груди. Брандал услышал шорох в траве рядом с дорогой и догадался — а должен был догадаться раньше, — что ни один вир в человеческом обличье не будет нести дозор в одиночку.
В это время в колючих кустах по другую сторону дороги раздался громкий треск, сквозь них продирался кто-то большой, вовсю ругаясь по-анавалонски.
— Все в порядке, — прогудел голос Рейца. — Кудрявый со мной.
— Да. Но с тобой он только теперь. — Влатмир улыбнулся, не показывая зубов. — Моргана нас спрашивала.
Рейц подбоченился и презрительно посмотрел на вдвое уступающего ему размерами Влатмира:
— Поговори мне еще — смотри, клюнет тебя жареный петух. У нее есть мы — дозорные-люди.
— Люди берут взятки. — Теперь уже зубы были видны.
Рейц выглядел воплощением оскорбленной невинности.
— Да ни за что!
— Но это правда.
Рейц отвернулся от него, всем своим видом выражая отвращение.
— Подумать только, — сказал он с горечью, — а ведь я столько раз охранял ваш покой — охранял плечом к плечу с воинами, которым доверял. Более того, с женщинами, которым я доверял — доверял не что-нибудь, а собственное тело. — Он похлопал себя по животу. При этом из-за пояса выпала в спешке засунутая туда расписка, Рейц поспешно подобрал ее. — А теперь ты говоришь мне, что некоторые из них берут взятки. — Он сложил расписку и спрятал ее более надежно. — Нет, это просто отвратительно!
— Один из тех, кто берет взятки, — ты. Рейц вытаращил глаза на Влатмира:
— Ты смеешь оскорблять меня? — Он сделал вид, что хватается за меч, хотя и был безоружен.
— Прости его, — вмешался Брандал. Рейц бросил на него испепеляющий взгляд.
— Простить? Никогда! Задета моя честь! — взревел он. — Я оскорблен! Я в такой ярости, что готов описаться!
Шелест в подлеске раздался снова, на этот раз рядом с Рейцем.
— Моргане не понравится, если вы его убьете, — поспешно вмешался Брандал.
Рейц удивленно оглянулся, Влатмир презрительно на него посмотрел, но сказал только:
— Может быть, ты и прав. — Шуршание тут же прекратилось.
Брандал удивился, что так легко добился цели.
— Ее желания для вас столь важны? Влатмир промолчал. Брандал вспомнил,
— Она дает вам что-то, ради чего вы готовы умереть. Лицо Влатмира стало столь же выразительным, как морда взволнованной собаки. На нем промелькнули отвращение, вызов и странный стыд, Брандал заметил и кое-что еще: тошнотворное, унизительное, всеобъемлющее желание.
Вир непроизвольно потер руку, и Брандал удивился, увидев на ней множество крохотных отметин, как будто кто-то колол Влатмира иглой.
— Ты теперь раб, — сказал он решительно. — Она нашла путь сделать из вир рабов. Влатмир издал тихое злобное ворчание:
— Убирайся.
Люди не заставили его повторять это дважды и нырнули в заросли теарфихта. Шипы цеплялись за одежду и рвали тело, но все равно Брандал чувствовал себя теперь в большей безопасности, чем на дороге.
— Ты добрый человек, Кудрявый, раз спас жизнь этому придурковатому ублюдку, хоть и придумал для него глупое оправдание.
— Нужно же было что-то предпринять, — ответил Брандал. — Но я удивляюсь: как это ты несмотря ни на что оставил его в живых.
Рейц фыркнул:
— Последнее время мне приходилось выслушивать и худшие оскорбления — это мне-то, королю воров! Фортуна отвернулась от меня. Кудрявый. — Он остановился и задрал рубаху. На гладкой жирной спине еще были видны рубцы.
Брандал поморщился и спросил сочувственно:
— Феларис?
— Она высекла меня, Кудрявый, — с горечью ответил Рейц. — Тринадцать плетей. Я еле уполз на брюхе — я вопил, а все смеялись. Не будь я уверен, что моя честь не пострадала, что бы там ни говорили эти грубые ничтожества, я не мог бы смотреть в глаза людям.
— И за что же она тебя высекла? — спросил Брандал.
— За пьянство, — с выражением страдания на лице ответил Рейц.
— А ты был пьян?
— Это-то самое печальное. Душевная чистота, — продолжал Рейц величественно, — хрупкая вещь. Достаточно единственного обвинения, чтобы нанести ей непоправимый вред. — В его голосе зазвучала оскорбленная гордость. — Именно поэтому людям следовало бы не торопиться с публичными обвинениями — особенно если они обоснованны.
Брандал и Рейц все еще пробирались сквозь заросли теарфихта.
— Ты хочешь сказать, что было бы лучше, если бы она тебя обвинила незаслуженно?
— Безусловно. — Чтобы сделать свои доводы более весомыми, Рейц хлопнул Брандала по плечу, тот чуть не упал на колени. — Если бы, например, она обвинила меня в изнасиловании рыбины и пренебрежении женщинами или в преступном равнодушии к тому, что плохо лежит, ну, тогда я мог бы с легкостью оправдаться. Но обвинить меня на основании неопровержимых доказательств… — Обвислые усы Рейца встали дыбом. — Такая тактика отвратительна, как сопли улитки.