Ветры империи
Шрифт:
— А кто вас сюда звал, Тор?
— Глава Тор! — прогремел старик.— Запомнишь или повторить?
— А провалитесь вы в Подземелье, Глава Тор,— со скукой произнес Горн и стал одеваться, не обращая больше внимания ни на кого.— С меня довольно!
Свирепо раздувая ноздри, Тор следил за ним налитыми кровью глазами. Похоже, он не привык к подобному обращению, но это уж его проблемы.
— Сядь,— наконец сказал Лев.— Займемся делом.
— Не будет Норы — не будет и дела,— откликнулся Горн.— Она моя, ясно вам? Я убью любого, кто станет между нами, я убью ее!..
— Уймись, бешеный! — прикрикнул
Страж уперся о стол руками и наклонился к Тору. Щека его дергалась, но говорил он даже тише обычного:
— Слушайте меня, старина, я не из той породы, чтобы о меня вытирать ноги. Либо я получу, в чем нуждаюсь, либо порушу все — и плевать на последствия!.. Я не поддаюсь дрессировке — учтите это, Тор,— а играть со мной опасно. И Нору я не отдам никому.
— Сядь! — снова велел Тор, оскалив желтоватые клыки.— Я понял тебя. Если не договоримся, одному придется умереть,— вот и все. Мне это подходит.
Нехотя Горн опустился в то же кресло, раздраженно пнул Нору в округлый зад, туго обтянутый одеялом. Девушка только оскалилась в ответ.
— Мне нужна Ю,— заявил Гор.— И побыстрее — время на исходе.
— Я знаю,— подтвердил Горн.— Скоро быть грозе.
— Что же, ограм не помешает пройти через очищение… Когда ожидаются следующие Откровения?
— Как будто вы не знаете!..
— Послезавтра, да. Ты готов?
— Мы уже все обговорили — с Норой.
— А все-таки?
— Обеспечьте транспорт. Остальное — не ваша забота.
Глава задумчиво пожевал губу.
— Кто-то попытался нас опередить,— произнес он затем.— Если бы не ты…
— Я свое дело знаю и слово держу. Однако играть мы будем только на равных.
— Но запомни, парень: вздумаешь крутить!..
— И вы запомните, Тор,— снова распаляясь, заговорил Горн.— Что бы ни случилось — Нора принадлежит мне. А если вам опять вздумается подарить ее кому-нибудь, заранее с ним попрощайтесь, потому что долго ему не жить.
— Ладно,— грозно молвил Тор,— разговор не окончен.
Он рывком поднялся и вышел из комнатки. С минуту, медленно остывая, Горн сверлил взглядом колышущийся полог, затем перевел его на Нору. Обхватив руками колени, девушка упорно смотрела в сторону. Золотистые ее глаза светились в сумраке, точно у волка.
— Эй, киска! — позвал он.
Нора не отозвалась. Страж опустил тяжелую руку ей на плечо:
— Эй?
— Отстань! — выкрикнула она.— Ненавижу!
Только сейчас Горн заметил, что девушку снова сотрясает дрожь, хотя теперь это мало походило на страсть. Осторожно он повернул ее лицо к себе и понял, отчего так блестели глаза: в них стояли слезы.
Горн поднял девушку на руки, и та вдруг стиснула его шею с такой силой, будто хотела задушить. Дрожь стихала, зато слезы потекли обильней.
— Идиотка, добаловалась,— всхлипнула Нора.— Ребенка мне от него захотелось!..
— Для улучшения породы?
— Умолкни!.. Я хочу только от тебя, понял?
— Не вполне, но ладно,— ответил, Горн и понес ее к постели.— А если вашему Главе вздумается помешать мне еще раз, я проломлю ему череп.
Аккуратно он уложил девушку посреди постели и развернул одеяло. Заворчав, склонился над ее прелестями и который раз за сегодня принялся их пробуждать. И опять они откликнулись
— Ради Всемогущих Духов, милый, не задирайся с Тором! — смогла еще выговорить юная Львица.— Пойми, против него ты — щенок, несмотря на всю свою силу.
— Да провалился бы он в Подземелье! — пробормотал Горн, возвращаясь в наново разогретое тело.— До него ли теперь?
Со стоном Нора притянула его к себе.
ГЛАВА 5
Взрыв
1
Он скользил вдоль стены бесшумно и невесомо, точно тень. В коридоре было абсолютно темно, но его это мало трогало. Наверное, никто другой не изучил с такой скрупулезностью расположение бесчисленных ходов и комнат Храма, вплоть до самых тайных, а если б и изучил, не смог бы избежать “глазков” страж-системы, рассеянных повсюду.
Выставленный далеко вперед меч наткнулся рукоятью на препятствие и заскользил в ножны. Человек остановился, прислушиваясь, затем осторожно надавил на дверь, прошмыгнул в щель, тем же неслышным летящим шагом миновал сумеречный коридор и дальше двинулся уже обычной поступью Стража, расслабленной и настороженной. Еще немного покружил по обширному Храмовому лабиринту, после чего пронизал могучие, усиленно охраняемые двери и очутился на Храмовой площади.
Громадный купол Храма здесь продолжали массивные, провисшие под собственной тяжестью балки, полого спускаясь на крышу Дворцового Кольца. А между балками трепетала под ветром тугая прозрачная пленка, спасавшая горожан от капризов беспокойного климата.
Широкими шагами Страж пересек площадь, миновал Дворец и вышел на радиальный проспект, тоже накрытый пленкой и прямой настолько, что просматривался отсюда и до самой Срединной Стены. На углу, под присмотром пожилого Пса, скопилось с полдюжины мускульных экипажей. Взмахом руки Страж подозвал один, взгромоздился в хрупкую коляску и опустил ладонь на крохотный пульт. Двое голышей-ездовых, похожих словно двойняшки, разом налегли на постромки и с видимой охотой зашлепали легкой рысцой вдоль единообразных гранитных блоков, мгновенно откликаясь на команды Стража, трансформируемые рабошлемами.
Чем больше удалялись они от центра, тем ниже становились блоки и ерундовей — населявшие их роды, хотя Истинными здесь были все. Надвигался вечер, и улицы постепенно заполнялись прохожими и экипажами, а по выставочным лоджиям рассаживались созревшие для гаремов девицы, бесстыдно выряженные, а вернее — оголенные до последней степени приличия. К своему сожалению, эти милашки не удовлетворяли стандартам собственной породы, а таких родичи предпочитали сбывать на сторону — конечно, если находились покупатели. Для кланов поплоше и победней, которым не повезло с местом у имперской кормушки, это был недурной приработок к основному доходу, а Дворцовые вельможи могли позволить себе любое число наложниц. С демонстративным презрением красотки-Истинные поглядывали сверху на худосочных и суетливых конкуренток из Нижнего Города, вынужденных подвергаться ежедневному унизительному отбору на граничных постах. Действительно, у этих беспородников почти не было шансов продать себя надолго, но они и не претендовали на многое.