Ветры ненастья. Книга 1. Быть собой
Шрифт:
Фарнир хмыкнул и, переступив через бессознательного человека, спокойно двинулся вслед за Утарианом.
Трегоран понял, что видит, скорее всего, последний сон. Отражение умирающего сознания, быть может даже, подарок императора, говорившего про какой-то тайник. А значит, он не вправе пропустить ни единого мгновения! Именно поэтому юноша со всех ног помчался вслед за Фарниром.
Императора они нашли в роскошной комнате на втором этаже. Одна из стен этой комнаты отъехала в сторону, и именно за ней прятался чародей. Он лихорадочно рылся в древнего вида свитках, отбрасывая один за другим.
– Твое
– Покажи, что сумел найти.
Пергамент вывалился из рук мужчины и тот закричал от ужаса, а Фарнир, неожиданно оказавшись рядом, прошептал, глядя ему в глаза.
– Что, вообще ничего интересного? Жаль. Знаешь, я мог бы убить тебя, мог бы отправить твою душу в самые кошмарные земли мертвых, которые ты только можешь вообразить, однако у меня есть идея интересней. Ты не умрешь, а будешь жить, неспособный покинуть место своего заточения, зная, что все твои подданные бродят где-то неподалеку.
Из рукава Фарнира выбрались паук и большая сколопендра, которые деловито двинулись к дергающемуся человеку. Император понял, что ему грозит, и постарался закрыть рот и зажмуриться, но бог Хаоса не был столь милостив. Глаза и рот человека оставались открытыми и насекомые одно за другим заползали внутрь.
Фарнир топнул ногой, и в полу появилась дыра.
– Приятного отдыха, - пожелал он, и отпустил свою жертву.
– Спи, поверженный владыка, спи и наслаждайся кошмарами. Но помни, что твой сон прервет носящий мою отметку на своей душе. Жди его, ибо твое избавление, как и твое наказание оба будут происходить от меня.
Снизу раздался рев, а затем дыра закрылась и божество, улыбнувшись одному ему ведомым мыслям, растворилось в воздухе.
Вслед за этим Трегоран потерял сознание.
На этот раз не было ничего, ни снов, ни видений, лишь бесконечное облако мрака, в котором он плавал, точно лягушонок, попавший в пруд.
"Я думаю, значит, я жив", - подумал Трегоран.
– "Я потратил слишком много сил. Наверное, мое тело находится на пороге смерти".
Вдалеке он увидел точку и направился к ней. Чем быстрее Трегоран двигался, тем сильнее его тянуло на свет, который заполнял собой все вокруг, разгоняя непроглядную тьму. И в ушах стал нарастать шум, похожий на голоса людей. Здесь ждали отец, мать, друзья, имена которых он уже не мог вспомнить. Каждый голос был знаком и отдавался в сердце юноши, заставляя то трепетать.
Но что-то тут было не так. Что же именно, юноша не мог понять.
Он услышал тихий шепот, едва различимый сквозь эту какофонию.
– Вернись, не уходи...
Вернись...
"Куда я должен вернуться? Зачем? Мне хорошо и тепло. Ничего не болит"...
Но голос не останавливался, продолжая звать снова и снова.
– Вернись...Вернись...Вернись...
И он был столь настойчив, что Трегоран остановился. Неожиданно он понял, что продолжает двигаться - свет затягивал, точно водоворот. Тогда молодой чародей начал двигаться, загребая руками и ногами, будто борясь с течением. С трудом, медленно, точно улитка, он направился назад, прочь от нестерпимого света и голосов, которые рванули вслед за ним, гремя, зовя и обещая покой.
"Нет, я не могу! Я должен бороться! Я еще не помог брату"!
С каждым мгновением силы чародея лишь крепли, и голос, зовущий его,
Трегоран двигался навстречу голосу северянки, лишаясь последних сил и борясь с зовом мертвых.
"Я не остановлюсь, я нужен друзьям"!
– лихорадочно думал Трегоран, все глубже и глубже погружаясь во тьму.
В какой-то момент он понял, что уже не плывет, а падает, и падение это становится все быстрее и быстрее и наконец, молодой чародей понесся вниз. Он закричал от ужаса, и зажмурился, в чем, правда, не было никакого смысла, ведь в антроцитовом мраке небытия не было ни малейшей возможности рассмотреть что-либо.
Юноша ожидал удара, но его не было. Вместо этого кожи коснулась холодная ладошка, а в нос ударил такой знакомый запах костра.
Трегоран судорожно вздохнул и открыл глаза, увидев знакомый тронный зал. Над ним сидела Итриада. Девушка была бледна, избита так, что, казалось, все ее лицо и шея превратились в сплошной кровоподтек, ее левая рука была замотана полосами ткани, и плотно закреплена на груди. Она сидела, уставившись в одну точку и тихо, размеренно звала его по имени.
– Итриада, ты жива?
– слабо улыбнулся чародей и северянка, вздрогнув от удивления, взглянула на него.
– Трегоран. Тут, - девушка слабо улыбнулась, затем ее глаза закрылись, и она рухнула рядом.
Юноша попытался подняться, но у него ничего не вышло - тело не слушалось, а потому он постарался позвать на помощь Димароха, но из груди вместо громкого крика вырвался лишь жалкий писк. Тогда Трегоран решил использовать магию, однако его Пламени не хватило даже на то, чтобы зажечь свечку.
К счастью, атериадец как раз в этот момент вошел с охапкой дров. Он отбросил свою ношу и бросился к лежащей Атериаде. Выглядел Димарох не самым лучшим образом, чего, впрочем, и следовало ожидать от человека, оказавшегося внутри рухнувшего дома, однако, как ни странно, ничего серьезнее кровоподтеков и порезов у него Трегоран не заметил.
– Как она?
– Переутомлена. Не спала три дня, с того самого момента, как мы нашли твое тело возле поверженного монстра, друг мой.
Димарох положил девушку рядом с Трегораном и накрыл ее теплым шерстяным одеялом.
– Полежит немного и придет в себя.
Он извлек откуда-то кусок хлеба и протянул его собеседнику.
– Поешь хотя бы немного.
Трегоран трясущейся рукой принял пищу и кое-как - с помощью Димароха - сел, после чего жадно впился в еду. Он проглотил краюху, не ощутив ее вкуса, и черствый хлеб показался ему вкуснее любых - даже самых изысканных - яств. Димарох протянул бурдюк с водой, и Трегоран осушил его в три присеста, после чего повалился на пол. Сил говорить у него уже не осталось.
Проснувшись в следующий раз юноша почувствовал умопомрачительный аромат тушеного мяса. Димарох хлопотал возле костра, Итриада расположилась рядом с ним, грея здоровую руку. Чародей с трудом поднялся и подошел к друзьям.
– Спасибо, что не бросили, - произнес он, усевшись рядом и с вожделением глядя на котелок, до краев заполненный варевом.
– Как мы могли?
– пожал плечами актер.
– А чье это мясо?
– невпопад спросил Трегоран, желая скрыть стыд, который он ощутил при этих словах друга.