Ветувьяр
Шрифт:
— Тогда почему она смотрит на тебя, как на бога? Девчонка из Эделосса — на ветувьяра!
— Потому что я несколько раз спас ей жизнь, — Отчеканил Джеррет.
Из яростного лицо Реморы вдруг стало серьезным. Она заглянула адмиралу в глаза:
— Не морочь ей голову, Джеррет. И себе.
Он не ответил. Что Ремора вообще имела в виду? Селин просто была к нему привязана, и он к ней, в какой-то степени, тоже…
— Мы говорили о побеге, — Напомнил адмирал, — Смерть Ингерды нам на руку.
— Но Лукеллеса она не устранила.
Ремора
— Ты сбежишь один.
— Нет! — Возразил Джеррет, усаживаясь к столу и оглядывая все то, что принесла ему Селин, — А как же ты?
— Мне осталось несколько дней, — Сообщила Ремора, — А Калиста как раз сможет отвлечь Лукеллеса. Надеюсь…
Джеррет схватился за кусок черствого хлеба и жадно впился в него зубами. Он не собирался оставлять Калисту Лукеллесу, помня о тех синяках, что он разглядел у ветувьяра Реморы на руках.
— Значит, сбегу с Калистой, — Пожал плечами адмирал.
— Да Калиста лучше останется с этим хряком, чем пойдет с тобой! — Едва ли не рассмеялась сестрица, — Она тебя ненавидит!
— Ремора, — Джеррет отложил надкусанный хлеб в сторону, — Нам нужно спасать Кирацию.
Он не видел другого выхода из сложившейся ситуации. Тейвона не было в живых, а значит, единственный способ свергнуть Лукеллеса — еще один вооруженный мятеж. На этот раз под началом Джеррета.
В Кирации все еще оставались люди, верные истинному королю, и всех их нужно собрать воедино, чтобы ударить по самозванцу.
— Тебе, а не нам. Теперь спасти Кирацию можешь только ты, — Безо всякой насмешки сказала Ремора.
— Да как же ты не понимаешь!? — Возмутился Джеррет, — Тейвон мертв. Теперь ты наследница престола! Я должен посадить тебя на трон!
— Именно поэтому я и требую, чтобы ты бежал один, — Ремора говорила с ним, как с идиотом, — Если я отвлеку Лукеллеса на себя, у тебя меньше вероятность быть замеченным. Если сбежим вместе, поймать могут нас обоих. И тогда уже мы ничего не сделаем.
Джеррет отхлебнул воды из глиняной кружки. Признавать, что Ремора права страшно не хотелось, но в ее словах действительно был смысл. Над Калистой Лукеллес может и сжалиться, если она будет тихой и покорной, а вот беглецов он ни за что не пощадит. Предлагая бежать вместе, адмирал подвергал наследницу престола неоправданному риску.
— Ты должен быть предельно осторожен, — Добавила сестрица, — Хотя бы сейчас, когда от тебя зависит все.
— Неужели ты переживаешь за меня? — Ухмыльнулся Джеррет.
Ремора даже не улыбнулась.
— Да, — Отрезала она, — Потому что ты безумное и легкомысленное недоразумение.
— Наконец-то мы поговорили по душам, — Адмирал сложил руки на коленях, — А то до этого я думал, что худшая черта во мне — это то, что я рыжий.
— Прекрати вести себя как ребенок! — Рявкнула
Джеррет убрал с лица глупую улыбку и заглянул сестрице в глаза:
— Если ты думаешь, что я ничего не понимаю, то ты заблуждаешься. Я потерял не меньше твоего — я остался без ветувьяра, без королевства, без корабля. Да даже без штанов! — Он понял, что сорвался на крик, — И именно я должен каким-то образом все это вернуть. Но я всю жизнь разрушал, Ремора. Я громил корабли и резал вражеским морякам глотки. А строил всегда Тейвон.
Он заметил, что чем дольше Ремора слушала его слова, тем растерянней становилось ее лицо. Было даже как-то непривычно видеть сестрицу такой — не сосредоточенной и холодной, а бесконечно грустной и беспомощной.
— Я же вижу по твоим глазам, что ты смотришь на меня, а хочешь видеть его! — Не сдержался Джеррет, — И я бы тоже этого хотел — чтобы он занял мое место и разобрался в этом безумии. Но Тейвона больше нет. И я должен стать им — человеком, которым я никогда не был и, возможно, не смогу быть.
Он судорожно выдохнул и приказал себе замолчать. Слишком много необдуманных слов уже сорвалось с его языка. Они и без того никогда не были близки с Реморой — не стоило делать эту пропасть еще глубже.
— Я знаю, что ты сможешь, — Растерянно изрекла Ремора, — Только будь осторожен. Я не могу потерять еще и тебя.
Джеррет хотел бы, чтобы эти слова были правдой, но Ремора лгала. Не могла не лгать. В своей жизни она по-настоящему не любила никого, кроме Тейвона — даже Эйден не удостоился от нее такого чувства. А Джеррета она и вовсе ненавидела, но теперь у нее никого, кроме него, не осталось. Вот и приходилось делать вид, что ветувьяр брата ей хоть сколько-нибудь дорог. Джеррет не осуждал ее за это.
Он поднялся из-за стола и выглянул в окно. На улице было мерзко и сыро — совсем недавно прошел дождь, покрывший все дороги густой бурой грязью. Из этого окна не было видно ничего, кроме противоположной стены замка. Пристань была в другой стороне.
— Как здесь обстоят дела с кораблями? — Поинтересовался Джеррет, пытаясь выстроить в голове хотя бы подобие плана. Пока что не получалось ничего.
— Я… я не знаю, — Призналась Ремора, — Но… есть человек, который должен знать. И я надеюсь, он согласится помочь.
*
Стук в дверь вывел Рауда из оцепенения. Он не ожидал, что про него вообще кто-то вспомнит — с тем же успехом он мог стать призраком в этом замке — его не замечали, за ним не следили и в нем не нуждались. Капитан сходил с ума от скуки и уныния, что царило вокруг, пока кирацийцы и эделоссцы пытались сжить друг друга со свету.
Он поднялся с жесткой деревянной койки, застеленной меховыми шкурами, и с нарочитой медлительностью отпер низкую деревянную дверь.
Если бы Рауд знал, кто к нему пожаловал, он шевелился бы гораздо бодрее.