Вейджер. Реальная история о кораблекрушении, мятеже и убийстве
Шрифт:
Пойманных матросов перевозили в трюмах небольших именуемых тендерами судов, напоминавших плавучие тюрьмы, с решетками на люках, под охраной морских пехотинцев с мушкетами и штыками. «На его борту мы провели день и следующую ночь, стоя вплотную, не было места даже сесть, – вспоминал один моряк. – Мы оказались в самом ужасном положении, потому что многие страдали морской болезнью, кого-то рвало, другие курили, и стоял такой удушливый смрад, что многие от недостатка воздуха теряли сознание» [73] .
73
William Robinson, Jack Nastyface: Memoirs of an English Seaman. С. 25–26.
Члены семьи, узнав о задержании родственника – сына, брата, мужа или отца, – часто бросались к пристаням, откуда отчаливали тендеры, в надежде увидеть близких. Сэмюэл Пипс так описывал это: «Никогда в жизни не видел такого естественного выражения страсти, как в рыданиях женщин, их метаниях в поисках мужей в каждой из доставляемых сюда группе мужчин, и в плаче, в соображении, что те могут быть на борту, вослед каждому отходящему судну, провожаемому настолько долгими взглядами, насколько оно виднелось в лунном свете. Их
74
Pepys, Everybody’s Pepys: The Diary of Samuel Pepys. С. 345.
Эскадра Ансона получила десятки насильственно завербованных людей. Чип отобрал не менее шестидесяти пяти человек для «Центуриона», и, как бы ни была капитану неприятна насильственная вербовка, ему требовался каждый хоть сколь-нибудь годный матрос. Тем не менее не желавшие служить новобранцы, как и испугавшиеся добровольцы, при первой возможности дезертировали [75] . За один день с «Северна» исчезли тридцать человек. Великое множество из отправленных в Госпорт больных воспользовались слабой охраной, чтобы сбежать – точнее, «уйти, едва обретя способность ползать» [76] , как выразился один адмирал. В общей сложности с борта эскадры скрылись свыше 240 человек, в том числе капеллан «Глостера» [77] . Когда капитан Кидд отправил на поиски новых рекрутов для «Вейджера» бригаду вербовщиков, дезертировали шесть членов самой бригады.
75
Если дезертиров ловили, их могли повесить – или, как однажды выразился обратившийся в Адмиралтейство с петицией капитан, придумать «наказание пострашнее смерти», однако казнили дезертиров редко. Военно-морской флот не мог позволить себе убить так много моряков, поскольку отчаянно в них нуждался. И те немногие, кого задерживали, обычно возвращались на свои корабли. Но в одном случае в эскадре Ансона офицер доложил, что дезертир «соблазнил нескольких наших людей сбежать и сделал все возможное, чтобы помешать другим вернуться», и после того, как его поймали за это и другие правонарушения, его пришлось приковать цепью к одному из рым-болтов – «для него это было большим наказанием».
76
Цит. по Baugh, British Naval Administration in the Age of Walpole. С. 184.
77
Эта цифра основана на моем анализе журналов учета пяти военных кораблей эскадры и разведывательного шлюпа «Триал».
Ансон приказал эскадре пришвартоваться достаточно далеко от Портсмута, чтобы добраться до берега было затруднительно – распространенная тактика, о которой один пойманный моряк писал жене: «Я бы отдал все, что у меня есть, будь это сотня гиней, чтобы только выбраться на берег. Каждую ночь я просто лежу на палубе… Нет никакой надежды, что я доберусь до тебя… сделай все, что в твоих силах, для детей, и дай Бог тебе и им процветания, пока я не вернусь» [78] .
Чип, считавший, что хороший матрос должен обладать «честью, отвагой… стойкостью» [79] , несомненно, был потрясен качеством рекрутов, которых удалось привлечь. Для местных властей было обычным делом, зная о непопулярности насильственной вербовки, сбагривать неугодных. Впрочем, добровольцы были немногим лучше. Одну группу новобранцев адмирал описал как «живое скопище оспы, чесотки, колченогости, королевской хвори [80] и всех прочих болезней из лондонских лазаретов, способное послужить единственно распространению на кораблях инфекции; в остальном большинство из них – воры, взломщики, ублюдки из Ньюгейтской тюрьмы – короче, самые настоящие подонки» [81] . Он заключил: «Ни в одной из прежних войн я никогда не видел партии новобранцев, скверных до такой степени, короче говоря, скверных настолько, что просто не знаю, как их описать».
78
Цит. по Peter Kemp, The British Sailor: A Social History of the Lower Deck. С. 186.
79
Рапорт Чипа Линдси от 26 февраля 1744 года, JS.
80
То есть наружного туберкулеза и/или экссудативного диатеза, в просторечии – золотухи.
81
Цит. по Baugh, British Naval Administration in the Age of Walpole. С. 165.
Чтобы хотя бы частично решить проблему нехватки людей, правительство направило [82] в эскадру Ансона 143 морских пехотинца, которые в те дни были отдельным родом войск со своими офицерами. Морские пехотинцы должны были помогать при наземных вторжениях, а также оказывать содействие в море. Увы, прибывшие оказались необученными новобранцами. Они никогда даже не ступали на палубу корабля и не умели стрелять. В Адмиралтействе признали, что пехотинцы «бесполезны» [83] . В отчаянии военно-морской флот предпринял чрезвычайный шаг, набрав для эскадры Ансона пятьсот солдат-инвалидов из Королевского госпиталя в Челси – основанного в XVII веке приюта для пенсионеров-ветеранов «состарившихся, получивших увечья или потерявших здоровье на службе Короне» [84] . Многим было 60–70 лет, они страдали от ревматизма и судорог, плохо слышали, еле видели, у многих недоставало пальцев, а то и конечностей. Негодные к действительной службе, они, однако, прибыли в распоряжение Ансона. Преподобный Уолтер описал этих
82
В своем описании морских пехотинцев и инвалидов я опирался на свидетельства участников экспедиции из первых рук. Я также извлек пользу из великолепной исторической работы Глина Уильямса «Трофей всех морей». Согласно обнаруженным им больничным записям, один из инвалидов ранее был «ранен в правое бедро», а его левая нога и живот «повреждены бомбой». Другой указан как «парализованный и очень немощный».
83
Цит. по Williams, The Prize of All the Oceans.
84
Michael Roper, The Records of the War Office and Related Departments. С. 71.
85
Walter, A Voyage Round the World. С. 7–8.
Впрочем, наиболее смышленые и здоровые (а их оказалось не менее половины) ускользнули еще по дороге в Портсмут. «Все те, у кого хватило конечностей и сил покинуть Портсмут, дезертировали» [86] , – писал преподобный Уолтер. Ансон умолял Адмиралтейство заменить то, что его капеллан назвал «этим возрастным и пораженным болезнями подразделением». Однако людей было неоткуда брать, а потому, после того как Ансон уволил некоторых самых немощных, его начальство приказало бедолагам вернуться на борт.
86
Там же.
Чип наблюдал за прибывающими инвалидами, многие из них были настолько слабы, что их приходилось поднимать на корабли на носилках. Их испуганные лица выдавали то, что втайне знали все: они плывут навстречу смерти. Преподобный Уолтер признавал: «Они, скорее всего, бессмысленно погибнут от затяжных и мучительных болезней, и это после того, как отдали энергию и силы юности службе своей стране» [87] .
23 августа 1740 года после почти годичного промедления битва перед битвой закончилась, и «все было готово к отправлению» [88] , как записал в своем журнале офицер «Центуриона». Ансон приказал Чипу выстрелить из орудия. Это был сигнал эскадре сниматься с якоря, и при звуке разрыва вся флотилия – пять военных кораблей и двадцатипятиметровый разведывательный шлюп [89] «Триал» [90] , а также призванные их сопровождать часть пути два небольших грузовых корабля, «Анна» и «Индастри», – наконец пробудилась. Из кают вышли офицеры, боцманы надрывались криком «Свистать всех наверх! Свистать всех наверх!», матросы бросились гасить свечи, привязывать гамаки и распускать паруса. Казалось, вокруг Чипа – глаз и ушей Ансона – все пришло в движение. Корабли тронулись в путь. Прощайте, сборщики долгов, жалкие бюрократы, бесконечные разочарования. Прощайте, вы все.
87
Там же.
88
Anon., A Voyage to the South-Seas. С. 12.
89
Шлюп – парусный корабль с 24 и меньше орудиями, а потому не требующий командира в корабельном чине «капитан».
90
В старом написании название корабля часто выглядело как Tryal или Tryall, но я использовал современное написание Trial.
Когда конвой двигался по Ла-Маншу в сторону Атлантики, его окружали корабли, всеми правдами и неправдами боровшиеся за ветер и пространство. Несколько судов столкнулись, напугав новичков на борту. А потом ветер, непредсказуемый, как воля Всевышнего, резко переменился. Эскадра Ансона, не выдержав такого балансирования на грани опасности, вернулась в пункт отправления. Еще дважды она выходила, только чтобы отступить. Первого сентября лондонская «Дейли Пост» сообщила, что флот все еще «ждет попутного ветра» [91] . После всех испытаний и невзгод – испытаний и невзгод Чипа – они, казалось, обречены остаться здесь.
91
London Daily Post, 5 сентября 1740 года.
Однако 18 сентября, на закате, моряки поймали попутный ветер. Даже некоторые непокорные новобранцы почувствовали облегчение оттого, что наконец-то отправились в путь. По крайней мере, им наконец будет чем заняться, вдобавок впереди маячил дьявольски привлекательный «трофей всех морей» – груженный серебром галеон. «Люди были воодушевлены надеждой стать безмерно богатыми, – писал в своем дневнике моряк с “Вейджера” [92] , – и через несколько лет вернуться в старую добрую Англию нагруженными сокровищами врагов».
92
Bulkeley, Cummins, A Voyage to the South Seas. С. 1.
Чип занял свое командное место на квартердеке – приподнятой платформе на корме, служившей офицерским мостиком, где размещались штурвал и компас. Он вдыхал соленый воздух и слушал великолепную симфонию – поскрипывание корпуса, щелканье фалов [93] , плеск волн, гул ветра. Корабли во главе с «Центурионом» скользили по бескрайнему морю, их паруса были расправлены, словно крылья.
Некоторое время спустя Ансон приказал водрузить на грот-мачту «Центуриона» красный вымпел, знак его звания коммодора.
93
Фал – снасть, предназначенная для подъема и спуска парусов.